Романтизм как направление отрицал все правила, навязываемые классицизмом, предлагая идею свободы от правил. Главный конфликт в романтизме – это конфликт свободной личности и общества. Идеологические предпосылки романтизма – в разочаровании в цивилизации, в социальном, промышленном, политическом и научном прогрессе, результатом которого явилось духовное опустошение личности [Кругосвет].
Противостоял романтизм эпохе Просвещения и в словесном плане: язык романтических произведений, стремясь быть естественным, простым, доступным для всех читателей, представлял собой нечто противоположное классике с ее благородной, «возвышенной» тематикой, характерной, например, для классической трагедии.
В то же время романтизм зиждется на идеях, бросающих вызов «страшному миру», – прежде всего идеях свободы.
Романтический герой – личность сложная, страстная, внутренний мир которой необычайно глубок, бесконечен; это целая вселенная, полная противоречий. Романтиков интересовали все страсти, и высокие, и низкие, которые противопоставлялись друг другу. Высокая страсть – любовь во всех ее проявлениях, низкая страсть – жадность, честолюбие, зависть. Низменной материальной практике романтики противопоставляли жизнь духа, в особенности религию, искусство, философию. Интерес к сильным и ярким чувствам, всепоглощающим страстям, к тайным движениям души – характерные черты романтизма.
Эпоха Романтизма ознаменовалась расцветом литературы, одним из отличительных свойств которой было увлечение лирикой и поэзией природы, через них решались общественные и политические проблемы. Пытаясь постичь роль человека в происходящих исторических событиях, писатели-романтики тяготели к точности, конкретности, достоверности. У романтических поэтов значительное место занимает пейзаж – прежде всего, море, горы, небо, бурная стихия, с которой героя связывают сложные взаимоотношения. Природа может быть сродни страстной натуре романтического героя, но может и противостоять ему, оказываться враждебной силой, с которой он вынужден бороться.
Развитие жанров исторического романа, фантастической повести, лиро-эпической поэмы, баллады – заслуга романтиков. Их новаторство проявилось и в лирике, в частности, в использовании многозначности слова, развитии ассоциативности, метафоричности, открытиями в области стихосложения, метра, ритма.
Для романтизма характерен синтез родов и жанров, их взаимопроникновение. Романтическая художественная система основывалась на синтезе искусства, философии, религии [Кругосвет].
Романтизм в России явление во многом отличное от западноевропейского, хотя и на него безусловное влияние оказала Великая Французская революция. Дальнейшее развитие направления связано прежде всего с войной 1812 и ее последствиями, с дворянской революционностью.
Расцвет романтизма в России пришелся на первую треть девятнадцатого столетия, значительный и яркий период русской литературы. Он связан с именами В.А. Жуковского, К.Н. Батюшкова, П.А. Вяземского, Н.М. Языкова, К.Ф. Рылеева, В.К. Кюхельбекера, А.И. Одоевского, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Е.А. Баратынского.
Историю русского романтизма принято делить на два периода. Первый заканчивается восстанием декабристов. Романтизм этого периода достиг своей вершины в творчестве А.С. Пушкина, когда он пребывал в южной ссылке. Свобода – одна из основных тем этого романтического периода.
После 1825 года русский романтизм изменяется. Поражение декабристов стало переломным моментом в жизни общества. Романтические настроения усиливаются, но акценты смещаются. Противопоставление лирического героя и общества становится роковым, трагическим. Это уже не сознательное уединение, бегство от суеты, а трагическая невозможность найти гармонию в обществе.
Творчество М.Ю. Лермонтова стало вершиной этого периода. Лирический герой его ранней поэзии – мятежник, бунтарь, личность, которая вступает в битву с судьбой, в битву, исход которой, к сожалению, предопределен. Тема одиночества – одна из основных в творчестве М.Ю. Лермонтова – во многом дань романтизму.
Поражение декабристов усиливает пессимистические романтические настроения. Это выражается в позднем творчестве писателей-декабристов, в философской лирике Е.А. Баратынского и поэтов-«любомудров» Д.В. Веневитинова, С.П. Шевырёва, А.С. Хомякова. Развивается романтическая проза А.А. Бестужева-Марлинского, «раннего» Н.В. Гоголя.
При сравнении употребления инверсий в лирике Петра Андреевича Вяземского и Николая Михайловича Языкова наблюдается следующая картина: самым распространенным типом является инверсия определения, различия в их количестве у обоих авторов незначительны. Количество инверсированных дополнений у П.А. Вяземского и Н.М. Языкова почти одинаково – это второй по распространенности тип инверсии. Самая маленькая группа инверсий в поэзии романтиков – это инверсии главных членов предложения. Совпадают у обоих поэтов по количеству употреблений инверсии обстоятельств (см. сводную Таблицу 4).
Таблица 4.
П.А. Вяземский Н.М. Языков Дополнение 33 35 Обстоятельство 17 17 Определение 42 37 Главные члены 8 11
Теперь рассмотрим инверсии каждого поэта по отдельности, выделяя функции непрямого порядка слов в поэтическом тексте.
У П.А. Вяземского насчитывается тридцать три примера инверсии дополнения из ста. Как правило, эти инверсии выполняют функцию поддержания ритмической структуры стиха.
Русской степи, ночи темной
Поэтическая весть!
Много в ней и думы томной,
И раздолья много есть (П.В. Еще тройка).
В данном отрывке классический пример версификации, вынесение дополнения раздолья в препозицию делает возможным наличие в этой строке хорея, который бы неминуемо был потерян при прямом порядке слов.
В следующем примере мы видим, как инверсия дополнения наделяется экспрессивным значением.
В стихотворении «Зачем вы, дни? – сказал поэт…» автор эмфатически выделяет дополнения в первой и третьей строке. Вероятнее всего, здесь усиливается экспрессия с целью показать всю глубину отчаяния лирического героя:
Ум весь в огне; без сна горят
Неосвежаемые очи,
Злость и тоска меня томят…
И вопию: «Зачем вы, ночи?» (П.В. «Зачем вы, дни? – сказал поэт…»).
Инверсии обстоятельства в творчестве данного автора встречаются существенно реже, нежели предыдущий тип, их насчитывается в общей сложности 17 единиц.
Самая частотная функция для инверсии и здесь версификация. В стихотворении «В каких лесах, в какой долине…» она помогает поддерживать четырёхстопный ямб:
Кто сердце мыслью потаенной,
Кто прелестью твоей мечты?
Кого на одр уединенный
С зарею призываешь ты? (П.В. «В каких лесах, в какой долине…»).
Иногда встречаются эмоционально-экспрессивные эмфазы. Например:
И спит она дни и недели,
И полгода спит напролет,
И сосны над нею и ели
Раскинули темный намет (П.В. Зима).
Однако нетрудно заметить, что функция построения стиха здесь тоже есть, и это не удивительно, поскольку данная функция, как это уже говорилось неоднократно выше, присутствует в лирике всегда, мы же о ней говорим лишь в тех случаях, когда она является единственной для инверсии в конкретном поэтическом контексте.
Укажем ещё один пример инверсии с версификационной функцией, в котором дополнение переносится в препозицию по отношению к сказуемому:
Вот леший – скоморох мохнатый,
Кикимор пляска и игра,
Вдали мерещатся палаты,
Все из литого серебра (П.В. Зимняя прогулка).
Если поставить дополнение в постпозицию, инверсия также будет иметь место, ибо подлежащее, как мы можем убедиться, расположено здесь тоже не на своём месте. Таким образом, перед нами классический пример сложной инверсии, в которой инверсируются два компонента, имеющие прямую зависимость от главного слова.
Инверсии определения никаких функций, помимо основной версификационной, не выполняют. Они участвуют только в рифмовке стихов. Например:
Булгарин – вот поляк примерный,
В нем истинных сарматов кровь:
Смотрите, как в груди сей верной
Хитра к отечеству любовь
(П.В. «Булгарин – вот поляк примерный…»).
Главные члены при их перестановке могут выполнять и эмфатические функции.
У меня под окном, темной ночью и днем,
Вечно возишься ты, беспокойное море;
Не уляжешься ты, и, с собою в борьбе,
Словно тесно тебе на свободном просторе (П.В. Босфор).
Здесь мы видим, как подлежащее ты выделяется автором для лучшего выражения содержания стихотворения.
Рассмотрим инверсии в лирике Н.М. Языкова.
Инверсированные дополнения у него насчитывается 35 контекстов – цифры сопоставимые с поэзией П.А. Вяземского.
Версификационная функция ожидаемо главная для инверсии дополнения у Н.М. Языкова. В стихотворении «Утро» она поддерживает рифмовку.
Серебристыми лучами
Изукрасит их луна,
И в селе, и над водами
Снова тень и тишина! (Н.Я. Утро).
Эмфатическая функция для инверсии дополнения также характерна поэзии Н.М. Языкова. В стихотворении «Буря» во второй строке в начало предложения выносится дополнение полки. Это сделано автором неслучайно, этим он хочет показать масштабы и величину стихийного бедствия. То есть перед нами яркий пример совмещения эмоциональной и экспрессивной функции.
Великую силу уже подымая,
Полки она строит из водных громад,
И вал-великан, головою качая,
Становится в ряд, и ряды говорят (Н.Я. Буря).
Случаев инверсии обстоятельства в поэзии Языкова столько же, как и в поэзии Вяземского, то есть 17 единиц.
Основная функция этих синтаксических перестановок тоже версификационная. Возьмём, к примеру, стихотворение «Конь»:
Веселися, конь ретивый!
Щеголяй избытком сил!
Ненадолго волны гривы
Вдоль по ветру ты пустил (Н.Я. Конь).
Здесь мы наблюдаем, как препозиция обстоятельства вдоль по ветру сохраняет четырехстопный хореический размер в стихе.
А в стихотворении «Пловец» инверсия выполняет уже не только версификационную функцию, но и экспрессивную:
Нелюдимо наше море,
День и ночь шумит оно;
В роковом его просторе
Много бед погребено (Н.Я. Пловец).
Смысловая функция тоже имеет место среди инверсий обстоятельства в лирике Н.М. Языкова. Возьмём стихотворение «Пловец»:
Но туда выносят волны
Только сильного душой!..
Смело, братья, бурей полный
Прям и крепок парус мой (Н.Я. Пловец).
Обстоятельство места туда указывает на предмет, о котором говорилось в предыдущей строфе, а именно некой блаженной стране:
Там, за далью непогоды,
Есть блаженная страна:
Не темнеют неба своды,
Не проходит тишина (Н.Я. Пловец).
Инверсии определений – достаточно частотная группа у Н.М. Языкова (37 контекстов). Они нередко участвуют в образовании рифмы в стихе:
Ты ль, приют восторгам нежным,
Радость юности моей,
Ангел взором безмятежным,
Ангел прелестью очей,
Персей блеском белоснежным,
Мягких золотом кудрей? (Н.Я. Бессонница).
Главные члены при инверсии выполняют все функции, которые мы выделяли еще в первой главе. Укажем наиболее интересные примеры.
В первом отрывке, взятом из стихотворения «В альбом Ш.К.», подлежащее юноша выделено инверсией сказуемого в связи с основной темой этого стихотворения. Поэтому здесь надо говорить о смысловой функции инверсии:
Доверчивый, простосердечный,
Безумно следуя мечте,
Дается юноша беспечно
В неволю хитрой красоте (Н.Я. В альбом Ш.К.).
В следующем четверостишии инверсированное слово волнение имеет такое положение с целью сохранения в данной строфе ямбического стиха:
Счастлив, когда любви волнение
Он своевольно усмирил
И стыд, и гордость, и презрение
Для ней во нраве сохранил (Н.Я. В альбом Ш.К.).
В итоге отметим, что в типах инверсии, согласно их роли в синтаксических конструкциях, количество и процентное распределение их примерно равно. Относительно функций можно сказать следующее: схожесть двух авторов есть в инверсиях дополнения, которые в основном служат версификации, но имеют место, хоть и в значительно меньшем объёме, эмфатические функции. В обстоятельственных инверсиях при доминировании версификации у обоих авторов различия имеются в содержательных функциях: в лирике П.А. Вяземского мы встречаем приём эмфазы, а у Н.М. Языкова нет. В инверсии определения и в инверсии главных членов противоречий между двумя авторами нет, у этих типов инверсии господствует версификационная функция.
3.2.2. Сложные инверсии
Соотношение сложных инверсий, как мы видим из Таблицы 5, подтверждает сходные тенденции в стилистике поэтов-романтиков: тринадцать случаев простых инверсий поэзии П.А. Вяземского против восемнадцати у Н.М. Языкова; подавляющее большинство сложных инверсий выделяется в стихотворениях обоих поэтов.
Таблица 5.
П.А. Вяземский Н.М. Языков Простые 13 18 Сложные 87 82
Рассмотрим сложные инверсии П.А. Вяземского.
В стихотворении «Два живописца», а вернее, в его фрагменте, мы видим пример перестановки однородных дополнений:
В столицу съехались портретны мастера,
Петр плох, но с деньгами; соперник Рафаэлю —
Иван, но без гроша. От утра до утра
То женщин, то мужчин малюет кисть Петра
(П.В. Два живописца).
Здесь инверсия существует исключительно для поддержания структуры стиха, каких-либо иных функций инверсия не выполняет.
В одновременной перестановке определения и дополнения тоже нет каких-либо других функций, помимо версификационной. Не найдём мы их и в примере сложной инверсии из стихотворения «Жизнь наша в старости…»:
В них отпрыски пера, которому во дни
Мы светлой радости иль облачной печали
Свои все помыслы, все таинства свои,
Всю исповедь, всю быль свою передавали
(П.В. «Жизнь наша в старости…»).
Здесь переставляется дополнение вместе с зависимым от него определением.
В состав сложной инверсии могут входить сразу три зависимых компонента. Так, например, в стихотворении «Жизнь наша в старости…» перестановке подлежит дополнение и однородные определения:
В ней есть предания, в ней отзыв наш родной
Сердечной памятью еще живет в утрате,
И утро свежее, и полдня блеск и зной
Припоминаем мы и при дневном закате
(П.В. «Жизнь наша в старости…»).
Говорить о типе поэтических функций инверсии в этом примере затруднительно ввиду весьма сложной структуры инверсии.
В следующем примере из стихотворения «Зима» П.А. Вяземского сложную инверсию создают однородные обстоятельства, выполняющие версификационную функцию:
И пышные кудри, и косы
Скользят с-под златого венца,
И утром и вечером росы
Лелеют румянец лица (П.В. Зима).
Инверсированные однородные обстоятельства нередко служат созданию мелодики и интонационно-ритмической организации стиха и в поэзии Н.М. Языкова, например:
На петербургскую дорогу
С надеждой милою смотрю
И путешественников богу
Свои молитвы говорю:
Пускай от холода и вора
Он днем и ночью вас хранит (Н.Я. А.А. Военковой).
У Н.М. Языкова оказалось больше сложных инверсий, выполняющих эмфатические функции, однако, в целом, версификационная функция и в его поэзии более значима.
В следующем стихотворении мы выделяем участвующие в построении сложной инверсии однородные дополнения, соединенные союзом:
На петербургскую дорогу
С надеждой милою смотрю
И путешественников богу
Свои молитвы говорю:
Пускай от холода и вора
Он днем и ночью вас хранит (Н.Я. А.А. Военковой).
Благодаря этой инверсии в стихотворении сохраняется ямбический размер.
Однородные определения, входящие в состав сложной инверсии, выполняют функцию эмоционально-экспрессивного выделения, то есть функцию, относящиеся к содержанию лирического произведения, этого, напомним, не наблюдалось в простых инверсиях определения, которые выполняли исключительно формальные функции. Например:
Сей лунный свет, таинственный и нежный,
Сей полумрак, лелеющий мечты,
Исполнены соблазнов… Где же ты,
Как поцелуй насильный и мятежный,
Разгульная и чудо красоты? (Н.Я. Весенняя ночь).
При одновременном переносе дополнения и зависимого от него определения в стихотворении «Кубок» происходит актуализация эмфатической смысловой функции:
В дни прекрасного расцвета
Поэтических забот
Ей деятельность поэта
Дани дивные несет (Н.Я. Кубок).
Благодаря инверсии одна из главных тем стихотворения подвергается метафорическому переосмыслению, что придаёт ему большее значение в содержательном плане.
Итак, наиболее частотны среди сложных инверсий в поэзии романтиков такие, которые создаются инверсированием однородных дополнений, определений и обстоятельств, при этом у П.А. Вяземского и Н.М. Языкова есть немало видов сложных инверсий, которые не встречаются у других авторов. Например, это инверсии дополнения и обстоятельства, дополнения и однородных определений у П.А. Вяземского; инверсии дополнения и определения, однородных определений у Н.М. Языкова. Наконец, в лирике П.А. Вяземского сложные инверсии выполняют преимущественно версификационную роль, в лирике же Н.М. Языкова эмфатические функции играют большую роль.
3.2.3. Контактные и дистантные инверсии
Рассмотрим дистантные инверсии в творчестве П.А. Вяземского и Н.М. Языкова.
Таблица 6.
П.А. Вяземский Н.М. Языков Дистантные 10 18 Контактные 90 82
Как видно из Таблицы 6, разница в количестве дистантных и контактных инверсий в поэзии П.А. Вяземского и Н.М. Языкова существенна. Разберу качественную сторону явления, а именно выделим те члены предложения, которые разъединяют контактные инверсии, превращая их в дистантные, хоть их и не много в процентном соотношении по сравнению с контактными.
В стихотворениях П.А. Вяземского дополнение может оказываться в препозиции по отношению к главным членам. Например:
Давыдов! где ты? что ты? сроду
Таких проказ я не видал;
Год канул вслед другому году…
Или, перенимая моду (П.В. Д.В. Давыдову).
Так как данный член предложения однозначно входит в группу сказуемого, то можно утверждать, что перед нами дистантная инверсия дополнения, компоненты которой отделены друг от друга подлежащим.
В стихотворении «Зима» к подлежащему как средству разъединения инверсии добавляется сравнение:
В дни лета природа роскошно,
Как дева младая, цветет
И радостно денно и нощно
Ликует, пирует, поет (П.В. Зима).
Однако не все дистантные инверсии лирики Вяземского образуются при помощи синтаксической функции подлежащего. Например, в стихотворении «Зимняя прогулка» в роли отделяющих слов выступают однородные обстоятельства:
Русалок рой среброкудрявый,
Проснувшись в сей полночный час,
С деревьев резво и лукаво
Стряхает иней свой на нас (П.В. Зимняя прогулка).
А в стихотворении «Друзьям» таким средством является вновь сравнение:
Я пью за здоровье далеких,
Далеких, но милых друзей,
Друзей, как и я, одиноких
Средь чуждых сердцам их людей (П.В. Друзьям).
Обратимся теперь к дистантным инверсиям Н.М. Языкова. В стихотворении «М.Н. Дириной» средством, отделяющим инверсированное дополнение от глагола, является другое дополнение, зависимое от инверсированного.
Моя богиня молодая
Законам света не верна
И часто говорит она,
Что умолчала бы другая (Н.Я. М.Н. Дириной).
В следующем стихотворении таким средством является подлежащее (подобные контексты мы уже встречали у П.А. Вяземского).
Как я люблю приют мой одинокий!
Как здесь мила весенняя луна:
Сребристыми узорами она
Рассыпалась на пол его широкий
Во весь объем трехрамного окна (Н.Я. Весенняя ночь).
Для лирики Н.М. Языкова характерно разъединения инверсии с помощью сочетания обстоятельства и подлежащего.
Веселися, конь ретивый!
Щеголяй избытком сил!
Ненадолго волны гривы
Вдоль по ветру ты пустил! (Н.Я. Конь).
Таким образом, в плане контактных и дистантных инверсий сходств у двух анализируемых авторов ещё меньше. Единственное, что объединяет этих авторов в области дистантных инверсий, так это наличие подлежащего в качестве средства, разъединяющего словосочетание.
Выводы
Исходя из результатов анализа инверсий в поэзии романтиков, можно констатировать, что у них имеется относительно равное количество и процентное распределение типов инверсий согласно их роли в синтаксических конструкциях. Это явление имеет большую схожесть с поэзией предыдущих авторов, с одной лишь разницей, что у представителей поэзии сентиментализма доминирующим типом является инверсия дополнения, в то время как у романтиков – инверсия определения.
Функционирование инверсии в лирике данного литературного направления характеризуется прежде всего задачами версификации, в поэзии Н.М. Языкова, однако, имеют место, хоть и в значительно меньшем объёме, примеры с инверсией в эмфатической функции. При анализе инверсий в поэзии Капниста и Дмитриева инверсия дополнения чаще выполняла эмфатические функции. Можно говорить о том, что у романтиков инверсия определения стала больше выполнять функцию экспрессивного и смыслового выделения речевых отрезков.
При инверсии обстоятельств у двух анализируемых авторов наблюдаются различия в содержательных функциях: в лирике П.А. Вяземского мы встречаем приём эмфазы, а у Н.М. Языкова нет. В стихотворениях сентименталистов инверсии в большей степени выполняли функции построения ритма и строфики.
В структуре сложных инверсий у поэтов романтического направления мы увидели сходство только в наличии инверсирования однородных дополнений и однородных обстоятельств – у авторов-сентименталистов сходных типов сложных инверсий было существенно больше.
Интересно отметить, что ни один вид сложных инверсий, встречающийся у обоих авторов одного направления, не совпадает с типологическими инверсиями другого направления.
В функциональном плане сложные инверсии в лирике П.А. Вяземского выполняют преимущественно версификационную функцию, в лирике Н.М. Языкова значительное число эмфатических инверсий. В целом можно сделать вывод, что со временем в русской поэзии возросла роль экспрессивных и смыслоразличительных функций инверсии.
В плане контактных и дистантных инверсий сходства у представителей романтизма мало. Единственное, что объединяет этих авторов в области дистантных инверсий, так это только наличие подлежащего в качестве средства, разъединяющего словосочетание.
