В качестве самостоятельного объекта предъявления для опознания уголовно-процессуальное законодательство в ст. 193 УПК РФ называет предметы. Общие положения тактики предъявления их для опознания достаточно подробно изложены в юридической литературе. В то же время остается ряд спорных, дискуссионных вопросов, решение которых представляет не только теоретический интерес, но и практическую значимость.
Круг предметов, которые могут быть объектами предъявления для опознания является довольно широким. Например, И.Ф. Герасимов и Е.В. Цыпленкова к числу таких предметов относили похищенные вещи, орудия преступления, другие вещественные доказательства[1], Ю.Н. Михайлова – «предметы совершения преступления, предметы, бывшие объектами преступных действий»[2], П.П. Цветков — любые предметы материального мира, ранее наблюдавшиеся свидетелем или иным лицом при обстоятельствах, имеющих значение для дела[3], А.Г. Филиппов – «предметы, которые были орудиями преступления, объектами преступных посягательств либо находятся в иной связи с событием преступления»[4].
Из приведенных точек зрения подход А.Г. Филиппова нам представляется наиболее универсальным и обстоятельным.
Так, предметы, предъявляемые для опознания, не всегда ранее наблюдались опознающим в жизни. Именно это и предстоит выяснить при проведении данного следственного действия, до того, как лицо будет опознавать предмет.
Кроме того, считаем, что предъявлять для опознания следует тот объект, в отношении которого имеются основания считать, что именно его наблюдал опознающий в связи с преступным событием. Предъявляемые предметы — это не те, которые наблюдались при обстоятельствах, имеющих значение для дела, а те, которые находятся в связи с расследуемым событием и имеют значение для установления обстоятельств уголовного дела, так как «при обстоятельствах, имеющих значение для дела», опознающим наблюдается масса предметов, которые для расследования никакого значения совершенно не имеют. Не случайно при рассмотрении групп закономерностей, составляющих предмет криминалистики, отмечают, что из всего разнообразия отражаемых объектов — предметов и явлений материального мира — криминалистика выделяет лишь такие, которые составляют содержание механизма преступления, являются его элементами[5].
Многими авторами круг предметов, предъявляемых для опознания, не очерчивается. Видимо, это связано с тем, что отсутствует не только необходимость, но и возможность дать всеобъемлющий перечень предметов опознания. Это подтверждают, в частности, высказывания Н.Н. Гапановича. Он пишет: «Круг предметов — объектов предъявления для опознания — относительно ограничен», но, пытаясь его определить, уже в следующем предложении приходит к противоположному выводу о том, что к таким предметам относится «все то, что окружает человека»[6].
В ст. 193 УПК РФ говорится о предъявлении для опознания предметов. Однако некоторые ученые наряду с термином «предметы, предъявляемые для опознания» используют понятие «вещи»[7].
Спорным является вопрос о том, допустимо ли предъявлять для опознания предмет, в котором опознающий не может выделить совокупность частных признаков, его индивидуализирующих. В данном случае речь идет о таких распространенных ситуациях, когда, например, вещи являются промышленными изделиями массового (серийного) производства, не бывшими в употреблении, не имеющими признаков износа, ремонта и других примет (особенностей), позволяющих их идентифицировать, или когда опознающий видел предмет мельком и запомнил, в лучшем случае, только общие признаки, позволяющие установить лишь групповую принадлежность.
Как выход из положения Е.Ю. Самолаева предлагает использовать для идентификации изделий по мысленному образу признаки производственного происхождения, применяемые при проведении трасологических экспертиз[8]. Думается, что при воплощении этой рекомендации можно столкнуться с некоторыми трудностями. Во-первых, признаки-дефекты производственного происхождения самому опознающему выявить на предмете, как правило, довольно сложно, и во-вторых, даже в случае их выявления нет гарантии того, что они позволят идентифицировать объект. Даже при проведении трасологических экспертиз в таких случаях обычно определяют лишь общий источник происхождения исследуемых предметов (т.е. ограничиваются установлением групповой принадлежности).
В связи с отмеченными затруднениями практика предъявления для опознания подобных объектов сложилась так, что их опознание проводится по родовым (типовым) признакам (строению, форме, размеру, материалу, цвету). Результатом такого опознания является установление сходства по общим признакам.
Хотелось бы обратиться к примерам из следственной практики. Так, потерпевший Т. опознал похищенные у него матрац – «по форме, названию, размерам и цвету», офисный стул – «по цвету, форме, размерам и внешнему виду», монитор, принтер и клавиатуру – «по форме, размерам и фирме-производителю»[9]. Такую практику многие ученые-криминалисты считают правильной и вполне допустимой при условии, что «в подобном случае объект должен быть предъявлен среди предметов разных групп, лишь совпадающих по признакам, указанным опознающим» — это позволит соблюсти требование закона о предъявлении предмета среди однородных[10].
В частности, потерпевшей Л. похищенные у нее золотое кольцо 585 пробы с двумя бриллиантами и платиновой вставкой в виде буквы «Z», золотое кольцо с семью маленькими и одним большим фианитом и золотое кольцо 585 пробы с пятью фианитами были предъявлены для опознания среди золотого кольца со вставкой белого металла с двумя камнями белого цвета, золотого кольца с пятью камнями белого цвета и трех золотых колец с семью маленькими и одним большим камнем белого цвета в каждом[11].
При решении вопроса о целесообразности предъявления для опознания таких предметов она исходит из того, что установление групповой принадлежности предметов требует специальных познаний, поэтому в таких случаях необходимо назначать различные виды судебных экспертиз.
Исходя из сказанного, полагаем, что вопрос о тождестве или различии предъявляемого для опознания предмета с тем, который ранее наблюдал опознающий, может быть решен только в случае, если ему удастся выделить индивидуальную совокупность частных признаков опознаваемого объекта. Так, если предмет такими признаками не обладает, предъявление для опознания бессмысленно, опознание не может иметь доказательственного значения, если оно основано на признаках, лишенных индивидуальности, то есть таких, которые не позволяют выделить лицо или предмет из массы им подобных.
Рассматривая вышеотмеченную проблему, мы неоднократно так или иначе сталкивались с императивным требованием ч. 6 ст. 193 УПК РФ о том, что предмет предъявляется для опознания в группе однородных предметов. Полагаем, что термин «однородный» нуждается в дополнительном уточнении, так как недостаточно полно определяет условия подбора группы предметов, предъявляемых для опознания. Так, О.Я. Баев указывал: «Чтобы предметы могли быть расценены как однородные применительно к предъявлению для опознания, они должны не только обладать общими родовыми признаками и объединяться единым родовым наименованием («часы», «ножи» и т.п.), но и быть сходными между собой по внешнему виду, форме, размерам, цвету, конструктивным особенностям и другим признакам»[12]. Эту же точку зрения высказывает и С.Ф. Шумилин[13]. Более лаконично эту мысль выразил А.Г. Филиппов, отметивший, что «вещь предъявляется с двумя — тремя однородными, сходными (выделено нами — Д.Б., М.Р.) с ней предметами» [14].
Особая актуальность данного вопроса связана с тем, что буквальное выполнение этого требования не обеспечивало бы достоверности опознания, поскольку однородность — это совокупность признаков, свойственных достаточно широкому кругу предметов.
Полагаем, что для устранения отмеченного пробела вполне достаточно изменить редакцию ч. 6 ст. 193 УПК РФ, изложив ее первое предложение в следующем виде: «Предмет предъявляется для опознания в группе однородных, внешне сходных предметов в количестве не менее трех».
Вместе с тем следует также обратить внимание на то, что при предъявлении для опознания предметов в чрезвычайных ситуациях с большим количеством жертв требование ч. 6 ст. 193 УПК РФ становится практически невыполнимым. Это связано с тем, что обнаруживаемые при осмотре места происшествия и предъявляемые затем для опознания одежда, вещи, украшения, материальные ценности и другие предметы настолько многочисленны, что исчисляются сотнями и тысячами наименований. Многие из них являются уникальными. В подобных случаях предметы приходится группировать по их назначению (чемоданы, часы, фотоаппараты, ювелирные украшения и т.д.) и предъявлять для опознания в общей группе однородных предметов.
Вопрос о допустимости предъявления для опознания предметов не в группе однородных не менее актуален и в обычных (не чрезвычайных) условиях расследования, когда объектом опознания является уникальная вещь. Проблема, связанная с возможностью предъявления для опознания уникальных предметов, имеет многолетнюю историю, но до сих пор не решена.
Одни ученые-криминалисты, основываясь на положениях УПК, считают, что если следователь не может выполнить требование о подборе однородных объектов, то показ одного предмета не составляет предъявление для опознания, предусмотренное законом, ни по форме, ни по существу и категорически возражают против таких действий. Другие полагают, что в подобных случаях уникальную вещь, подлежащую опознанию, можно предъявлять изолированно, в единственном числе.
Так, до сих пор не сложилось единое мнение о том, какие предметы следует рассматривать в качестве уникальных и каким критериям применительно к предъявлению для опознания они должны для этого соответствовать. Согласно лексическому толкованию, слово «уникальный» (от лат. unicus) означает единственный в своем роде, исключительный, неповторимый[15]. Это же значение в понятие «уникальный» вкладывают ряд криминалистов, отмечая при этом, что предъявлять такие предметы для опознания в числе однородных невозможно, так как их аналогов или нет вообще, или их очень сложно достать (к их числу, например, относят произведения искусства (иконы, картины), ювелирные изделия ручной работы, изготовленные по индивидуальному заказу, и т.п.).
Нам же представляется, что формулировка понятия «уникального предмета» как объекта предъявления для опознания должна быть более точной в связи с тем, что буквальное толкование термина «уникальный» в данном случае может стать причиной некоторых недоразумений. Предъявление для опознания является одним из способов установления тождества, которое возможно благодаря тому, что каждый объект материального мира индивидуален, неповторим. Любой предмет является уникальным, что и создает возможности для его идентификации, в том числе и по мысленному образу[16].
Нам представляется, что уникальным предметом в криминалистическом понимании является редкая, индивидуально-определенная вещь, к которой невозможно или крайне трудно подобрать однородные объекты, сходные с ней по внешним общим признакам.
По нашему мнению, основная проблема, порождающая дискуссии о возможности предъявления для опознания уникальных предметов, заключается в том, что «предъявление опознающему только одного предмета по сути равносильно наводящему вопросу: действуя так, следователь вольно или невольно подсказывает ответ, который может оказаться не соответствующим действительности». Следует признать, что такая опасность действительно существует. Правда, при предъявлении для опознания трупа общеустановленный порядок проведения данного следственного действия также не соблюдается. Это, однако, вполне объяснимо — законодатель стремился максимально облегчить для опознающего крайне тяжелый в психологическом отношении процесс восприятия трупа (как правило, близкого человека). К тому же надо иметь в виду, что внешний облик трупа нередко существенно отличается от прижизненного облика человека. Поэтому в данном случае сам факт узнавания трупа уже имеет доказательственное значение. Что же касается уникальных предметов, то предъявление их для опознания нецелесообразно. Вместо этого имеет смысл вначале выяснить в ходе допроса признаки и особенности данного предмета, сможет ли допрашиваемый его узнать, а затем предъявить предмет допрашиваемому в единственном числе и зафиксировать в протоколе допроса в форме вопроса и ответа, что это тот самый предмет, о котором шла речь.
[1] Криминалистика: Учеб. для вузов / Под ред. И.Ф. Герасимова, Л.Я. Драпкина. М., 1994. С. 302.
[2] Михайлова Ю.Н. Информационная сущность предъявления для опознания и его тактические основы: Дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2000. С. 53.
[3] Цветков П.П. Предъявление для опознания в советском уголовном процессе. Л., 1962. С. 22.
[4] Криминалистика: Учеб. / Под ред. А.Г. Филиппова. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2000. С. 277.
[5] Агафонов В.В., Филиппов А.Г. Криминалистика: вопросы и ответы. 3-е изд., испр. и доп. М., 2002. С. 4.
[6] Цит. по: Егорова Е. В. Особенности тактики предъявления для опознания предметов //Российский следователь. -2013. — № 3. — С. 3.
[7] Самолаева Е.Ю. Трудности опознания предметов — изделий массового производства // Роль и значение работы Б.И. Шевченко «Научные основы современной трасологии» для становления и развития судебной экспертизы: (к 65-летию выхода работы в свет): Информ. бюл. № 18. М.: Акад. упр. МВД России, 2003. С. 18
[8] Самолаева Е.Ю. Указ. соч. С. 18 — 19.
[9] Уголовное дело № 1-522/03 (архив Хорошевского районного суда СЗАО г. Москвы).
[10] Егорова Е. В. Особенности тактики предъявления для опознания предметов //Российский следователь. -2013. — № 3. — С. 4.
[11] Уголовное дело № 1-16/03 (архив Хорошевского районного суда СЗАО г. Москвы).
[12] Баев О.Я. Тактика следственных действий: Учеб. пособие. Воронеж, 1995. С. 161 — 162.
[13] Руководство по расследованию преступлений: Учеб. пособие / Рук. авт. колл. А.В. Гриненко. М., 2002. С. 537.
[14] Криминалистика: Учеб. / Под ред. А.Г. Филиппова. М., 2000. С. 277.
[15] Ожегов С.И. Словарь русского языка: ок. 57000 слов / Под ред. чл.-кор. АН СССР Н.Ю. Шведовой. 18-е изд., стер. М., 1986. С. 724.
[16] Егорова Е. В. Особенности тактики предъявления для опознания предметов //Российский следователь. -2013. — № 3. — С. 5.
