Выразительные возможности основных глагольных категорий обусловлены тем, что они непосредственно связаны с важнейшими понятийными категориями, отражающими в нашем сознании реальную действительность и необходимыми для ее художественного воссоздания. Глагольное время отражает категорию темпоральности, вид — аспектуальности, наклонение передает модальность, лицо — персональность, залог — субъектно-объектные отношения. Эти функционально-семантические категории могут быть выражены, конечно, и другими языковыми средствами (к примеру, лексически, синтаксически), но глагол, в отличие от других частей речи, обладает специфическими грамматическими формами для их воплощения, что и ставит его в исключительное положение[1].
В центре внимания стилистики, с нашей точки зрения, должно быть использование глагольных категорий для усиления действенности речи. Поэтому объектом нашего наблюдения являются прежде всего художественная речь и публицистический стиль, открытые для экспрессивного использования глагола[2].
При изучении стилистики глагола особое внимание привлекает категория времени, которую характеризуют своеобразное функционирование в разных видах речевой деятельности и широкие экспрессивные возможности, благодаря богатой синонимии временных форм. В сравнении с другими грамматическими категориями глагола категория времени наиболее наглядно отражает функционально-стилевую специфику использования глагольных форм[3].
В художественной речи, как и в разговорной, широко представлены самые различные формы времени с разнообразными оттенками их значений.
Автор использует глаголы в форме прошедшего времени, описывая минувшее (окончил, сидел, писал); обращается к настоящему времени, указывая на факты, не связанные с временной протяженностью (они [папки] напоминают) или называя обычные, повторяющиеся действия, не связанные с конкретным моментом (приносят [писатели]), а также употребляя глагол для характеристики постоянного свойства предмета ([рукопись] читается с интересом); наконец, вводит глаголы в форме будущего времени, чтобы назвать предстоящие действия (дадим, поработаете). И все эти временные формы глагола легко сочетаются друг с другом, как это и бывает в непринужденной беседе или художественном повествовании[4].
В книжных стилях, и прежде всего в научном и официально-деловом, репертуар временных форм глагола значительно беднее. Глаголы настоящего времени в научной речи, как правило, указывают на постоянные свойства, качества предметов, известные науке закономерности, процессы, характеризующие мир живой и неживой природы: Волга впадает в Каспийское море[5].
При оценке выразительных возможностей временных форм глагола, естественно, наибольший интерес вызывает художественная речь, в которой получает применение все богатство стилистических оттенков и экспрессивных значений времен глагола. Однако следует иметь в виду, что темпоральная структура художественных текстов принципиально отличается от выражения временных отношений в иных функциональных стилях. Это объясняется тем, что мир образов, созданных писателем, воплощается в художественном времени, которое не является непосредственным отображением реального. Временная структура художественного текста многообразна и сложна, в ней соединяется отражение объективного мира и вымысел писателя.
Наши наблюдения не связаны с анализом временной структуры целых текстов, поэтому ограничимся обзором использования синонимии временных форм глагола как источника речевой экспрессии, не забывая, однако, о том, что в художественных произведениях дается лишь образная модель реального времени.
В художественной речи, как, впрочем, и в других стилях, экспрессивная окраска временных форм глагола очень часто определяется контекстом, речевой ситуацией. Поэтому одни и те же глагольные формы при определенных условиях могут оказываться и стилистически нейтральными, и экспрессивно окрашенными[6].
Экспрессивную окраску обретает настоящее время при переносном употреблении. Яркие краски для описания прошлых событий в форме живого рассказа представляет настоящее историческое (или настоящее повествовательное) время[7].
Обращение к настоящему историческому придает живость и газетным репортажам. Писатели находят различные средства, помогающие усилить экспрессию глагольных форм в настоящем историческом. Так, его употребляют при описании неожиданного действия, нарушающего закономерное течение событий, что придает речи особую выразительность.
Экспрессивное использование художественного времени позволяет употреблять настоящее и в значении будущего для указания намеченного действия. Употребление форм прошедшего времени в экспрессивных стилях открывает еще большие возможности для усиления действенности речи. Глаголы прошедшего времени оказываются преобладающими в художественной речи, однако в переносном значении — для указания на действия, происходящие в настоящем или будущем времени, — они употребляются исключительно редко, так как «грамматическая сфера прошедшего времени наиболее глубоко и резко очерчена в русском языке. Это сильная грамматическая категория». Поэтому выражающие ее формы с трудом поддаются субъективному переосмыслению. Однако трансформация временных планов при употреблении глаголов прошедшего времени создает яркий стилистический эффект[8].
Очень оживляет повествование включение пошедшего времени совершенного вида в контекст будущего, что позволяет представить ожидаемые события как уже свершившиеся. Возможно и разговорное употребление прошедшего времени совершенного и несовершенного вида в значении будущего или настоящего с яркой экспрессией презрительного отрицания или отказа. В подобных случаях ироническая констатация действия означает, что на самом деле оно никогда не осуществится. Неадекватность формы и содержания таких конструкций создает яркую их экспрессию[9].
Особая изобразительность прошедшего времени объясняется и тем, что в его арсенале, на периферии основной системы глагольных временных форм, есть такие, которые образно рисуют действия в прошлом, передавая их разнообразные оттенки. И хотя эти особые формы прошедшего времени носят нерегулярный характер и охватывают ограниченный круг лексем, стилистическое их применение заслуживает внимания.
Выделяется ряд экспрессивных форм прошедшего времени. Им присуща преимущественно разговорная окраска, но «основная сфера их употребления — язык художественной литературы. Именно здесь они выступают как стилистическое средство, сохранная свойственные живой разговорной речи модальные значения и яркую эмоциональную окраску». Формы давно прошедшего времени с суффиксами -а-, -ва-, -ива- (-ыва-) указывают на повторяемость и длительность действий в далеком прошлом. Писатели прошлого легко могли образовать подобные формы от самых различных глаголов; ср.: бранивал, дирывались (Т.); лакомливались, кармливал (С-Щ); мывала, севал, танцовывали, угащивали, смеивались (Л.Т.). В современном русском языке сохранились немногие из этих форм: знавал, хаживал, едал, говаривал; к ним писатели обращаются прежде всего как к средству речевой характеристики, придающему народно-разговорный оттенок высказыванию[10].
Грамматическое значение форм давнопрошедшего времени может усиливаться сочетанием их частицей бывало. Правда, употребление этой частицы выходит за рамки лишь этой конструкции; частица бывало придает глаголу значение действия, повторявшегося в давнем прошлом, и в сочетании с формами настоящего времени и будущего совершенного вида.
Формы прошедшего времени мгновенно-произвольного действия указывают на быстрое действие, совершавшееся в прошлом, подчеркивая его внезапность и стремительность. Эти глаголы только внешне совпадают с формами повелительного наклонения, но, по мнению большинства ученых, представляют собой особые формы прошедшего времени изъявительного наклонения. В отличие от форм повелительного наклонения, которым совершенно чуждо значение времени, рассматриваемые глагольные формы всегда указывают на время. Они могут употребляться в одном временном плане с формами настоящего времени в рассказе о событиях прошлого. Впечатление неожиданности, мгновенности действия усиливают присоединяемые к глаголу элементы возьми и, возьми да и, которые придают действию оттенок неподготовленности, а порой и неуместности[11].
К экспрессивным формам прошедшего времени относятся и глагольно-междометные формы внезапно-мгновенного действия со значением стремительного движения или звучания — прыг, бух, толк, стук, бац, бах, тюк. Многие из них синонимичны глаголам с суффиксом -ну-, обозначающим однократное действие в прошедшем времени: прыг — прыгнул, бац — бацнул, но в сравнении с ними стилистически более ярки и носят разговорно-просторечную окраску. Писатели широко используют эти глагольные слова, чтобы показать «ультрамгновенное» действие.
Анализируя использование форм прошедшего времени в экспрессивных стилях, следует указать также на большие выразительные возможности глаголов прошедшего времени с перфектным значением, выражающих понятие качественного состояния предмета в прошлом: побледнеть, похудеть, помолодеть, поумнеть. Их изобразительность обусловлена тем, что такие соотносительны с прилагательными и служат для качественной характеристики предмета; ср.: побледнел — стал бледный, поумнел — стал умнее. Как и прилагательные, они сочетаются с наречиями меры и степени, что выделяет их из числа других глаголов.
Рассматриваемые формы совершенного вида прошедшего времени в изобразительной функции могут обозначать такие события прошлого, которые как бы располагаются в одной плоскости, не следуя друг за другом, что также уподобляет их прилагательным. Изобразительная функция таких глаголов особенно очевидна в описании портрета героев[12].
Глаголы будущего времени обычно получают заряд экспрессии при переносном употреблении в иных временных планах. Будущее совершенного вида может указывать на действия, обращенные к настоящему времени.
Будущее совершенного вида часто рисует быстро сменяющиеся и повторяющиеся действия безотносительно к моменту речи.
В сочетании с частицей как глагол в форме будущего времени совершенного вида, использованный в значении настоящего исторического, указывает на внезапное наступление действия, отличающегося особой интенсивностью.
Будущее несовершенного вида уступает в выразительности формам, которые мы рассмотрели. Переносное его употребление может привести к возникновению абстрактного настоящего, имеющего обобщающий смысл. В иных случаях его образность обусловлена модальными оттенками, которые будущее время может получать в речи. Так, выступая в собственном значении будущего времени, глаголы несовершенного вида способны выражать оттенок готовности совершить действие. Если заменить форму будущего времени формой настоящего (целый день дежурит), признак готовности у глагола исчезнет[13].
Другой возможный модальный оттенок будущего несовершенного — уверенность в совершении действия.
Итак, временные
формы глагола часто используются в художественных текстах с экспрессивной целью
и в качестве основных факторов возможной передачи оттенков значения.
[1] Князев Ю.П. Глагол // Морфология современного русского языка. — СПб. — 2008. С. 355
[2] Князев Ю.П. Глагол // Морфология современного русского языка. — СПб. — 2008. С. 356
[3] Исаченко А.В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении со словацким. Морфология. Т. II. — Москва–Вена. — 2003. – С.92
[4] Исаченко А.В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении со словацким. Морфология. Т. II. — Москва–Вена. — 2003. – С.93
[5] Исаченко А.В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении со словацким. Морфология. Т. II. — Москва–Вена. — 2003. – С.94
[6] Симонова К.О. Категория наклонения глагола. Время глагола. // Лингвист. – 2011. — № 7. – С.23
[7] Симонова К.О. Категория наклонения глагола. Время глагола. // Лингвист. – 2011. — № 7. – С.24
[8] Симонова К.О. Категория наклонения глагола. Время глагола. // Лингвист. – 2011. — № 7. – С.24
[9] Симонова К.О. Категория наклонения глагола. Время глагола. // Лингвист. – 2011. — № 7. – С.25
[10] Электронный научно-образовательный журнал ВГПУ «Грани познания». No2 (12). Июнь 2011 www.grani.vspu.ru
[11]Электронный научно-образовательный журнал ВГПУ «Грани познания». No2 (12). Июнь 2011 www.grani.vspu.ru
[12] Урумашвили, Е.В. Повествователь как реализатор прагматических функций форм времени глагола в художественном тексте (на.материале романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени») / Е. В. Урумашвили // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия «Лингвистика». — Челябинск, 2008. — № 1 (101). — Вып. 6. — С. 88
[13] Урумашвили, Е.В. Повествователь как реализатор прагматических функций форм времени глагола в художественном тексте (на.материале романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени») / Е. В. Урумашвили // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия «Лингвистика». — Челябинск, 2008. — № 1 (101). — Вып. 6. — С. 89
