В Великобритании нет единого писаного конституционного акта, регулирующего те отношения, которые обычно регулируются конституциями, а именно: основы общественного строя, конституционно-правовой статус личности, систему, порядок формирования и полномочия органов публичной власти. Однако здесь имеется исторически сформировавшаяся система норм, которые в комплексе регулируют эти отношения, причем довольно эффективно. Их называют с некоторой долей условности Конституцией Великобритании, хотя эти нормы содержатся в разных источниках права. Неписаной Конституция Великобритании является не в силу того, что нет конституционных норм, зафиксированных на бумаге, пергаменте, папирусе или ином носителе (в конце концов, статуты и прецеденты существуют в письменном виде), а потому, что нигде четко не закреплено, какие же нормы относить к числу конституционных, а какие — нет. Однако есть определенный общепризнанный набор источников права, которые в совокупности составляют Конституцию Великобритании.
Во-первых, это статуты, т. е. законы. Среди статутов есть акты, принятые весьма давно, но сохраняющие свое значение. К ним относятся Великая хартия вольностей 1215 г., Билль о правах 1689 г., Акт о престолонаследии 1701 г. и пр. Имеются и достаточно современные законы: «О парламенте» (1911 и 1949 гг.), «О пэрах» (1958 и 1963 гг.), «О Палате общин» (1978 г.), «О народном представительстве» (1867, 1918, 1949, 1969, 1974, 1983, 1985, 1989, 2000 гг.), иные законы, принятые в сфере конституционного регулирования. Регулирование статутами отличает некодифицированность, порой казуистичность правового текста.
Во-вторых, конституционные нормы обнаруживаются в относящихся к предмету конституционного права судебных прецедентах, т. е. правилах, зафиксированных в судебных решениях, обязательные для судов (а поскольку любое дело может попасть в суд, то и для всех остальных) при рассмотрении аналогичных дел. Как правило, это решения Высокого суда, Апелляционного суда и Палаты лордов. Палата лордов может при этом отступать от своих прецедентов. Прецедентами, например, установлено, что нет права взимать налоги без разрешения парламента, что монарх не несет ответственности, что должна осуществляться контрассигнация актов монарха премьер-министром. Многие из прецедентов в дальнейшем были трансформированы в нормы статутов.
В-третьих, это конституционные обычаи, т. е. устоявшиеся нормы поведения, которые в силу традиций не ставятся участниками этих отношений и другими лицами под сомнение. Они основаны на всеобщем согласии, что именно таким образом эти отношения и должны строиться (в силу разумности, древности, длительности и регулярности соответствующего поведения). Поэтому применительно к Великобритании их зачастую называют конституционными соглашениями или конвенциональными нормами (от англ, convention — здесь «соглашение», «договор»). Некоторые специалисты даже предлагают отличать неконституционные обычаи от конвенциональных норм. Вместе с тем никакого иного критерия различия, кроме характера регулируемых общественных отношений, выработать не удалось. Этот критерий хотя и позволяет определить отраслевую принадлежность той или иной нормы, все же не дает оснований говорить о ее особом характере в системе норм. Точно так же в других странах закон, регулирующий конституционно-правовые (государственно-правовые) отношения, совсем не обязательно является конституционным законом.
В случае если имеется прямое противоречие между конституционным обычаем и статутом, то применяется статут. Однако обычай может определенным образом интерпретировать содержание статута. Некоторые обычаи, как и прецеденты, «перетекают» в статуты. Например, обычай, согласно которому в случае спора между палатами парламента при принятии закона в конечном итоге спор решался в пользу Палаты общин, теперь закреплен в статуте.
Конституционными обычаями, к примеру, установлены правила, согласно которым монарх поручает лидеру партии, победившей на выборах в Палату общин, сформировать правительство; что монарх в осуществлении своих полномочий связан волей правительства; Что монарх обязан подписать законопроект, принятый парламентом, и т. п. Уже из приведенных примеров видно, что обычаи имеют во многом ключевое значение для конституционно-правового регулирования в Великобритании. По поводу некоторых обычаев время от времени возникают дискуссии. Например, монарх уже 300 лет не налагает вето на законы, принятые в парламенте, в связи с чем возникает вопрос: можно ли рассматривать это как обычай или просто как факт, что монарх до поры до времени воздерживается от использования своего права? Однозначного ответа на этот вопрос нет, однако пока обсуждение этого вопроса носит скорее теоретический характер, а в практическую плоскость он может перейти, если вдруг вето будет наложено.
В-четвертых, конституционные нормы содержатся в трудах авторитетных юристов (доктрина). Они рассматриваются как дополнительный источник Конституции. Сфера использования таких трудов — восполнение на научной основе пробела или устранение коллизий между указанными выше источниками. В сфере конституционного права это прежде всего труды В. Беджгота, В. Блэкстона и А.-В. Дайси.
Особенности состава и формы Конституции Великобритании предопределили в качестве ее специфики то, что она является «гибкой» конституцией, поскольку нет различия между законом, составляющим Конституцию, и иными законами, а закон, если урегулирует соответствующие отношения, будет иметь приоритет перед прецедентом и обычаем. Впрочем, и для судебных прецедентов, и для обычаев никакой специальной процедуры пересмотра не установлено. Исторические особенности развития британской Конституции предопределили и то обстоятельство, что в Великобритании не выражен четко принцип разделения власти: монарх считается входящим во все ветви власти, Палата лордов является как частью парламента, так и судебным органом, члены Правительства являются одновременно парламентариями и т. д. Однако это в принципе не означает, что существует подчинение одной ветви власти другой; на практике они сбалансированы.
