В древнерусском праве, равно как и в древнегерманском, покупатель-ответчик по виндикации должен был назвать истцу продавца и свести его с ним. Согласно положениям Русской Правды, если продавец признавал продажу, покупатель устранялся из спора, который протекал между истцом и продавцом. Продавец, отрекшийся от совершения продажи и уличенный в ее совершении, был обязан возместить покупателю цену. То же имело место, если защита продавца оказывалась неудачной и вещь была выдана третьему лицу – истцу.
В допетровскую эпоху, а также во времена после Петра Великого гарантию от эвикции передавали таким понятием как «очистка». Продавец должен был удостоверить покупателя, что имущество не продано и не заложено, «никому ни в чем не укреплено», и принимал на себя обязанность очищать покупателя от притязаний на вещи и возместить убытки, если он им подвергнется.
В российском праве второй половины XIX — начала ХХ в., как и в европейских правопорядках, речь велась об ответственности за право: цель купли-продажи видели в предоставлении покупателю права собственности, что возможно, лишь если это право принадлежит продавцу (ст. 420 т.X Свода законов гражданских). В силу ст. 1384 и 1389 т. X Свода продаваемая вещь должна была быть в полном распоряжении продавца и принадлежать ему на праве собственности. Более того, купля-продажа чужой вещи считалась недействительной. Закон не относил условие об очистке к необходимым, однако практика пришла к выводу, что умолчание в договоре не освобождает продавца от ответственности перед покупателем. Продавец, хотя бы и не принял обязательства очистки, отвечал за недостатки в праве, и лишь специальное соглашение освобождало от такой ответственности.
Так, ответственность наступала при наличии следующих условий. Во-первых, право на купленную вещь должно было быть оспорено третьим лицом в судебном порядке. Во-вторых, вещь должна быть изъята на основании недостатка в праве продавца, а не в силу обстоятельств, возникших после заключения договора.
В советский период ответственность за эвикцию получила достаточно четкое законодательное закрепление: в ГК РСФСР 1922г. и ГК РСФСР 1964г.
Говоря об ответственности за эвикцию в советском гражданском праве, следует упомянуть, что существовали две ситуации: продавец отчуждает покупателю вещь, ему не принадлежащую, или такое имущество, определенными правами на которое (правом залога, найма и т. п.) обладают третьи лица. При этих условиях действительный собственник или тот, кто обладает другими правами на имущество, вправе предъявить к покупателю иск о его отобрании. И тогда продавец должен защитить покупателя от эвикции. Если вещь все же будет отсуждена, покупатель вправе предъявить к продавцу иск о возмещении понесенных убытков.
ГК РСФСР 1922 г. содержал ст. 66, согласно которой право собственности приобретателя возникало в отношении индивидуально-определенной вещи с момента совершения договора, а в отношении вещей, определенных родовыми признаками, — с момента их передачи. То есть переход права собственности был урегулирован сходно с правилами ФГК.
Примечательно, что с принятием ГК 1964 г., внешне отказавшегося от системы соглашения в общем смысле, подход к продаже чужой вещи в науке гражданского права не изменился.
О.С.Иоффе писал по этому поводу, что в качестве продавца может выступать только собственник, действующий непосредственно или через представителя. Исключение допускалось лишь в отношении компетентных государственных органов при продаже в силу судебного решения, а также комиссионера, который действует по уполномочию собственника. Значение такого правила, по мнению О.С.Иоффе, очевидно: купля-продажа призвана обеспечить переход права собственности от продавца к покупателю.
Это мнение поддерживается и сейчас. Так, В.В.Витрянский отмечает, что по общему правилу продавец должен быть собственником товара или обладать иным ограниченным вещным правом, из которого вытекает правомочие по распоряжению имуществом, являющимся товаром. В случаях, предусмотренных законом или договором, правомочия по распоряжению имуществом могут быть предоставлены лицу, не являющемуся субъектом права собственности или иного ограниченного вещного права.
К.И.Скловский пишет, что «признание ничтожности продажи чужого само по себе имеет фундаментальный характер и исходит из базового принципа недопущения лишения собственника его права помимо его воли. Продавец выражает волю на отчуждение лишь однажды — в договоре купли-продажи, и если этот договор совершен не собственником (или иным управомоченным лицом), то он ipso iure недействителен».
Можно заключить, что общий взгляд на ответственность продавца за изъятие товара у покупателя в отечественном гражданском праве как дореволюционного, так и особенно советского периода не отличался качественно от принятого в континентальных европейских правопорядках. Гарантия от эвикции понималась как необходимое по общему правилу последствие договора купли-продажи, и, следовательно, основание ответственности продавца в случае эвикции традиционно видели в таком договоре.
