Коррумпированная парадигма получила обширное распространение в политических дебатах и научном дискурсе в 1990-е годы. Коллапс плановой совокупности и последующие реформы политических и финансовых институтов вместо ожидаемого быстрого перехода к демократии и рыночной экономике привели к политической нестабильности и затяжному кризису в большинстве бывших социалистических государств. Одним из проявлений «провалов» реформ стал рост коррупциогенной деятельности.

Глобалистский характер Вашингтонского консенсуса проявлялся не только в единообразии рекомендаций по проведению национальных реформ, но и в распространении единых понятий, которые фиксируют издержки и результаты переходного периода. В числе универсальных показателей состояния реформируемой экономики оказалась и явление подкупности. Ее толковали как однозначно отрицательное явление, бороться с которым должно любое цивилизованное правительство. Для государств с переходной экономикой уменьшение уровня коррупциогенной деятельности стало условием как членства в разных международных организациях, так и по мощи со стороны мирового социума. Политический смысл борьбы с коррупцией отодвинул на второй план вопрос о сущности данного явления, его неоднородности и неоднозначности.

Правовую основу противодействия подкупности составляют нормативные  акты национального законодательства, которые устанавливают то или иное поведение в качестве противоправного. Прежде всего, речь идет об уголовном законодательном обеспечении, тем более что в международных Конвенциях ООН речь идет о законодательных методах борьбы с коррупцией в связи с особенным характером социальной опасности этого явления. Именно этот НПА является краеугольным камнем всей борьбы с коррупцией. Более того, также существуют некоторые другие Конвенции ООН, которые также регулируют отношения, возникающие во время коррупционной деятельности. К примеру, Конвенция ООН против коррупции, которая была создана в 2003 году и Декларация ООН о борьбе с коррупцией в международных коммерческих организациях.

Основным нормативно-юридическим актом, регулирующим противодействие коррупции в РФ, является Федеральный закон №273 «О противодействии коррупции». Вместе с его принятием были внесены изменения в КоАП РФ от 30 декабря 2001 г. N 195-ФЗ, который был дополнен ст. 19.28 «Незаконное вознаграждение от имени юридического лица». Стратегия национального плана противодействия коррупции определятся Указом Президента РФ от 29.06.2018 №378 (создается на два года).

Рассмотрим основные виды проявления коррупциогенной деятельности.

В основном коррупциогенную деятельность разделяют по четырем видам в зависимости от области деятельности:

1. По субъектному составу.

— Высшая явление подкупности, которая охватывает законодательных чиновников, политиков федерального уровня и связана с принятием законодательных актов и решений на высшем уровне.

— Низовая явление подкупности, которая происходит при непосредственном взаимодействии человека с представителями учреждений местного самоуправления.

2. По объекту воздействия (на какие органы влияет коррупция)

— В органах законодательной государства.

— В органах исполнительной государства.

— В судебных органах.

— В органах местного самоуправления.

— Явление подкупности в  некоммерческих и  коммерческих организациях

3. По характеру влияния на регулируемые отношения.

— Уголовно наказуемые правонарушения.

— Гражданско-юридические нарушения.

— Дисциплинарные и административные проступки.

— Злоупотребления публичным статусом: непотизм, лоббизм, протекционизм, предоставление служебной информации третьим лицам и т. п.

4. По своему охвату (размерам).

— Региональная.

— Национальная, которая действует в рамках одного государства, одной совокупности права;

— Межнациональная (международная), которая охватывает своим действием несколько стран.

Рассмотрим некоторые признаки коррупциогенной деятельности.

Нейтральные признаки, как правило, следует рассматривать в связи с особенностями поведения и личности. Зачастую в социуме их считают приемлемыми или даже оценивают позитивно. Однако такие признаки достаточно часто наблюдаются в коррумпированных структурах.

В отличие от нейтральных признаков, которые не имеют прямого отношения к коррупциогенной деятельности, специфические признаки следует расценивать как предупреждающие знаки или сигналы, которые, в особенности в случае одновременного или повторного появления, должны возбуждать подозрения в существовании нарушений.

Практические реализации, которые описывают современные ученые как коррупциогенные, сопровождают всю экономическую историю человечества. В течение долгого времени их не порицали. Кодификация таких практических реализаций как «коррумпированных» стала итогом разделения приватной и публичной областей при переходе, как писал М. Вебер, от патримониальной структуры государства, где решения принимают на основании персонифицированных традиций и взаимосвязей, к рационально-легальной совокупности, где решения опираются на деперсонифицированные нормы, которые оформлены в виде контрактов и законодательных актов.

Общая концепция (называется также агентская модель) коррупциогенной парадигмы предполагает три группы участвующих сотрудничества: принципал — агент — клиент. В рамках идеальной модели принципал (законодательная власть) формирует нормы, соблюдение которых клиентами (бизнесом, населением) должны контролировать агенты (чиновники), которые связаны контрактными отношениями с принципалом. Здесь явление подкупности появляется в отношениях клиента (взяткодателя) и агента (взяткополучателя), который допускает искажение норм или их селективное применение за нелегальное вознаграждение. Такая аналитическая конструкция апеллирует к идеальному типу бюрократического управления и едва ли применима к социумам, в которых доступ к государства воспринимается как легитимный и надежный метод личного обогащения. В предельном виде такая точка зрения сформулирована С. Кордонским, который отрицает саму применимость термина «коррупция» к РФ, где, по его мнению, более адекватно понятие «рента от сословного положения индивида».

Универсальное понятие коррупциогенной деятельности игнорирует тот факт, что она всегда характеризуется культурной и исторической укорененностью и имеет тесную связь с институциональной спецификой социума. Там, где явление подкупности — норма, само ее понятие как «перехода границы» или девиации теряет смысл.

Говоря иными словами, явление подкупности — это не ситуация (или трансакция), а ее интерпретация с позиций этической и правовой перспективы. Сложившаяся в западной парадигме аналитическая «оптика» может быть не адекватна институциональной и культурной специфике социума, на которую она направлена. Таким образом, четкого понимания, что есть коррупция во всем мире нет, потому что определить ее очень сложно.

Одним из первых международных документов, отразивших опасность подкупности (с позиции прав человека), был принятый в 1979 г. Генеральной Ассамблеей ООН Кодекс поведения лиц власти по поддержанию правопорядка. Статья 7 Кодекса устанавливала, что «должностные лица по поддержанию правопорядка не совершают какие-либо акты подкупности. Они также всемерно препятствуют любым таким актам и борются с ними». И хотя понятие подкупности в целом было отнесено к компетенции национального законодателя, предполагалось, что оно «охватывает совершение или несовершение какого-либо действа при исполнении обязательств или по причине этих обязательств в результате требуемых или принятых подарков, обещаний или стимулов или их незаконное получение всякий раз, когда имеет место такое действие или бездействие».

В декабре 1996 г. была принята Декларация ООН по борьбе с коррупцией и взяточничеством в международных коммерческих операциях. В ней указывалось, что государства-члены ООН с учетом их конституций, основополагающих юридических принципов, национальных законодательных актов и процедур обязаны:

— принимать меры по борьбе со всеми формами подкупности, взяточничества и связанными с ними противоправными действами в международных коммерческих операциях;

— установить уголовную ответственность за дачу взяток иностранным законодательным должностным лицам.

Специально на противодействие подкупности направлены Конвенция Организации Объединенных Наций против подкупности (2003 г.), Конвенция Совета Европы об уголовной ответственности за коррумпированную сферу (1999 г.) с Дополнительным протоколом (2003 г.), а также Конвенция Совета Европы о гражданско-правовой ответственности за коррумпированную сферу (1999 г.). Указанные международные акты, кроме последнего, ратифицированы Российской Федерацией.

Хотя Конвенция ООН 2003 г. и Страсбургская Конвенция об уголовной ответственности за коррумпированную сферу 1999 г. содержат краткие глоссарии (словари употребляемых терминов), они не дают общего определения подкупности. Конвенция 1999 г. ограничивается перечислением конкретных видов подкупа национальных и иностранных лиц власти (ст.ст. 2−11). В Конвенции о гражданско-правовой ответственности за коррумпированную сферу есть ст. 2 «Определение подкупности», которая, в сущности, сводится к взятке: «Для целей настоящей Конвенции «коррупция» означает просьбу, предложение, дачу или принятие, прямо или косвенно, взятки или любого другого ненадлежащего преимущества или обещания такового, которые искажают нормативное выполнение любой обязанности или поведение, требуемое от получателя взятки, ненадлежащего преимущества или обещания такового».

Вызывают интерес содержащиеся в Конвенции ООН определения таких терминов, как «публичное должностное лицо»; «имущество»; «доходы от правонарушения»; «конфискация»; «основное правонарушение»; «контролируемая поставка» и другие.

Конвенция ООН 2003 г. должна применяться в соответствии с ее положениями к предупреждению, расследованию и уголовному преследованию за коррумпированную сферу, к приостановлению операций, аресту, конфискации имущества и к возвращению доходов от правовых нарушений. Такая деятельность осуществляется в соответствии с принципами суверенитета, равенства государств, их территориальной целостности и невмешательства во внутренние дела других государств.

Важное значение придается отбору служащих публичного сектора, принятию кодексов и стандартов их правильного, добросовестного поведения.

В целях предупреждения возникновения коллизии интересов государства вправе устанавливать «в надлежащих случаях и на разумный срок» ограничения для деятельности в частном секторе публичных лиц власти после их выхода на пенсию или в отставку (ст. 12). Активную роль в предупреждении подкупности должны играть гражданское общество и неправительственные организации.

В борьбе с коррупцией в каждом государстве могут создаваться механизмы преодоления препятствий, которые обусловлены законодательством о банковской тайне.

В Уголовном кодексе России ответственность за коррумпированные деяния предусмотрена в ст. 204 «Коммерческий подкуп»; ст. 204.2 «Мелкий коммерческий подкуп»; ст. 290 «Получение взятки»; ст. 291 «Дача взятки»; ст. 2911 «Посредничество во взяточничестве», а также ст. 2912 «Мелкое взяточничество».

Федеральный закон РФ «О противодействии подкупности» от 19 декабря 2008 г. содержит специальною норму – ст. 4 «Международное сотрудничество Российской Федерации в области противодействия подкупности». В ней определены цели такого сотрудничества:

1) установление лиц, подозреваемых (обвиняемых) в совершении коррумпированных правовых нарушений, их местонахождения, а также местонахождения других лиц, причастных к коррумпированным правонарушениям;

2) выявление имущества, полученного в результате совершения коррумпированных правовых нарушений или служащего средством их совершения:

3) предоставление в надлежащих случаях предметов или образцов веществ для проведения исследований или судебных экспертиз;

4) обмен информацией по вопросам противодейства подкупности;

5) координация деятельности по профилактике подкупности и борьбе с коррупцией. Подводя итог изложенному, следует подчеркнуть, что современное явление подкупности проявляется в качестве универсального социального явления,  которое выходит за рамки исследования какой-либо одной отраслевой дисциплины и аккумулирует в себе сложный комплекс юридических, социальных, финансовых и философских черт.