Введение

Один из известных литературных критиков В.Г. Белинский сказал одну фразу: «Надо знать прошлое, чтобы понимать настоящее и предвидеть будущее». Данной фразой обуславливается целесообразность изучения особенностей и основных характеристик досуговой деятельности дворянства конца 17- начала 19 века. В современном мире досуговая деятельность давным-давно не связана с книгами, театрами, любованием красоты природы и ведением дневников. Изучая особенности досуговой деятельности дворянства конца 17- начала 19 века, начинаешь понимать величие и красоту того времени, пропитываешься духом величия и невольно попадаешь в ту атмосферу, в которой царило благородство, честность, восторженность, идеалы.

Цель работы – изучить особенности и основные характеристики досуговой деятельности дворянства конца 17- начала 19 века.

Для достижения поставленной цели были поставлены следующие задачи:

– рассмотреть досуговую и развлекательную деятельность дворянства, при этом изучив особенности досуговой деятельности дворянства, досуг в саду; книги и литературу, а также охоту;

– изучить театрально-музыкальный досуг, а именно театральные постановки с музыкой, а также балы, приемы и танцы.

В качестве дворян рассматривались семейства Пушкиных, Ковалевских, Креницыных Цевло, Васильчиковых-Строгановых и т.д.

Жизнь дворянства конца 17-начала 19 века была сопряжена со многими хозяйственными заботами, но дворянин всегда находил время, чтобы посвятить своё свободное время различным занятиям во время досуговой деятельности: чтению, прогулкам, музицированию, верховой езде, охоте и поездкам к своим родственникам и соседям.

Особое место в досуговой деятельности дворянства конца 17- начала 19 века занимало чтение. Духовной пищей дворянства того времени были книги. Они много читали, особенно вечерами и в дождливую погоду. Любимыми авторами при этом были французские и немецкие классики. Молодые люди мечтали о литературной деятельности и славе. Почти все вели дневники. Помимо дневников, дворяне занимались переводом книг, поэм и стихотворений своих любимых авторов. У всех дворян были большие библиотеки.

Особое место в досуговой деятельности дворян занимали балы, на которых они могли влюбляться, признаваться в любви, с трепетом ждать дальнейших встреч и томить сердца от ожиданий. Балы описывали много писателей и поэтов того времени. Еще в школе изучается такой известный роман Л.Н.Толстого «Война и мир». Именно там бал раскрывается во всех его красках, когда Наташа Ростова встречает первый раз Андрея Болконского. Читая описание бала, невольно хочется окунуться во все его прелести. Но как показал анализ литературы, красота и грация танцев во время балла многим давалась очень трудно.

Глава 1 Досуговая и развлекательная деятельность дворянства

1.1 Особенности досуговой деятельности дворянства

Жизнь дворянина зачастую представляется следующим образом: «Весь уклад жизни рядового помещика обычно подчинялся определенной регламентации. День складывался как бы из двух половин. С раннего утра до обеда все были заняты хозяйством, различными домашними делами… После обеда до ужина – время отдыха и развлечений. Домашняя работа, как правило, складывалась из различных дел по поддержанию чистоты в доме, приготовления пищи, организации и руководства женскими рукоделиями».

Разнообразие в размеренную жизнь дворян привносили приезды соседей, родственников, друзей. Визиты по своему происхождению были городским явлением, поэтому сопровождались формальностями. Но в условиях сельской неторопливой жизни он мог порой затянуться на сутки, а то и дольше. Старались

следить за числом визитов, «сколько раз ездили к вам, столько раз вы должны съездить к соседу». Само собой, визиты делались по приезде в деревню, причём по строго определенной форме: сначала посещали ближних и старших родственников, потом дальних и младших, потом – соседей. Не отдать визит – обида. Конечно же, не всегда эти формальности соблюдались. Так, Надежда Осиповна Пушкина сообщала дочери Ольге о том, что 28 июня 1833 г. они вместе с мужем выехали из Петербурга в своё имение. По пути они совершали визиты «направо и налево», т. е. не придерживались светских условностей. «В первый день мы завтракали в Луге с кузинами моими Крестинной Семеновной, её сестрой и кузеном Павлом Исааковичем. На другой день мы были уже в Пскове и пили чай у Александрин Беклешовой, час спустя беседовали у Эфрозины, куда пришел повидать нас губернатор, это была пятница; а в субботу приехали в Остров. Потом, задолго до обеденного часа в Сухопольцево к Катерине Исааковне, где провели три дня, а по дороге в Михайловское обедали у Эфрозины во Вреве, куда она только что приехала из Пскова».

Такой переезд из гостей в гости был очень распространён среди дворянства конца 17- начала 19 века, в то время как и обычай внезапно нагрянуть к хозяевам означал сделать сюрприз. Некоторые из знакомых Пушкиных также не придерживались светских приличий и приезжали в гости, когда вздумается. «Они совсем без церемоний, – писала Надежда Осиповна дочери в июле 1829 г.,– визитами не считаются, и это мне очень на руку; я до сих пор не стронулась с места, мои странствия начнутся в августе». Иногда такие нежданные гости могли застать врасплох хозяина и вызвать неудовольствие с его стороны. Действительно, принимать гостей вот так «запросто» было порой утомительно. Подобный пример мы находим в одном из писем Сергея Львовича Пушкина дочери Ольге 24 августа 1833 г.: «Я был раздосадован приездом Шушериных. – Вообрази, дорогая Оленька, что несчастье это на меня обрушилось в ту минуту, как я собрался сесть за совсем крохотный обед, изготовленный в половине третьего на меня одного, и, не довольствуясь тем, что приехали на десяти лошадях, они привозят мне господина Ланского и ещё какого-то неуча, которого я никогда не видел и которого они называют г-ном Дельфени. – Всё это у меня ночует и, к счастью, на другой день уезжает в восемь часов утра – я был на ногах с пяти». По всем правилам в таком случае необходимо было делать ответный визит, иначе с соседями могли ухудшиться отношения. Сергей Львович писал дочери: «Завтра мы едем к Шушериным – по правде, это тяжкая повинность – не знаю, чтобы я дал, чтоб от этого избавиться, но оно необходимо. Надо признаться, что эти путешествия к соседям за сорок верст, по этой погоде, весьма неприятны». Однажды Надежда Осиповна познакомилась с монастыркой 30 лет, вышедшей замуж за некого господина Суморотского. Они побывали в Тригорском, в Михайловском пили чай. «Я рада была бы этому знакомству, если бы не должна была отдать им визит за 50 верст отсюда; как я подумаю обо всех поездках, которые вынуждена буду совершить, уже самая мысль об них меня утомляет».

Но всё же в провинции было больше простоты и открытости, нежели в городе. В деревне постепенно нивелировались светская условность нанесения ответных визитов. В гости можно было приглашать не обязательно, всё равно соседи, родственники, знакомые приезжали.

Однажды родители Пушкина были приглашены на именины к своим соседям, где было довольно много гостей, которые танцевали, а Надежда Осиповна играла в твист. Действительно, и мужчины и женщины того времени страстно увлекались картами. Почти в каждом дворянском доме был ломберный стол. Так, иногда развлекались в одиночку, раскладывая преферанс вечером или в обществе своих знакомых и соседей, играя в азартные игры.

В первой половине XIX в. такие занятия, как прогулки и чтение, приобрели новый смысл. Для дворянина, находившегося под впечатлением идей Просвещения, ежедневный ритуал прогулки порой приобретал значение не просто отдыха, а отдыха осмысленного. Этому даже способствовал порядок устройства парков, где каждый элемент нёс определенную смысловую нагрузку.

Серьёзное, вдумчивое чтение в этот период становится важной составляющей повседневной жизни дворянства. Правда, по свидетельству многих современников, читающих помещиков было не так много.

1.2 Досуг в саду

Дворяне, особенно в летнее время, любили бывать в саду. Не только в утилитарных целях взращивался усадебный сад, он, несомненно, был местом отдыха и прогулок его хозяев и гостей. «Сад – функционирующий объект искусства. Его посещают, в нем гуляют, отдыхают, размышляют, развлекаются».

Иной раз Надежда Осиповна Пушкина упоминала в одном из писем к дочери, что они с мужем и гостями весь день напролет провели в саду Михайловского, в котором частенько устраивались чаепития. «Мы весь день провели в саду, который всё разрастается и украшается, ты прямо не имеешь представления, как он хорош».

В письмах к друг другу дворяне конца 17- начала 19 века делились с друг другом новостями о приезжавших к ним гостям, о погоде, при этом описывая свои любимые сады. Дворяне, имевшие управляющих, могли проводить в саду большее количество времени, в отличие от менее состоятельных помещиков, которые вынуждены были самостоятельно вести хозяйство. Сады и парки, основанные на гармонии с окружающей природой, способствовали душевному отдыху дворянина. Сергей Львович Пушкин делился своими впечатлениями о деревне: «Все же я так рад, что нахожусь в нашем домике и гуляю по нашим садам, которые истинно очень красивы». Его жена Надежда Осиповна тоже писала о том, что «сад прелестен, много цветов и три цветника, изобилие цветов на балконе и в комнатах». В саду Пушкины отдыхали душой, поэтому так часто в письмах они упоминают о нём. Даже в Петербурге Надежда Осиповна часто вспоминает любимую усадьбу. 25 мая 1834 г. она пишет Ольге: «Я время от времени гуляю по улицам и довольствуюсь тем. Предпочла бы сделать это в саду Михайловского, где никогда не бывает ветра и который так красив».

Дмитрий Николаевич Философов, который считал Богдановское своим «раем земным», стремился похвастаться перед гостями своим французским парком, да и сам его очень любил. В парке и оранжерее произрастали розы, пальмы, виноград. «Одна половина сада была устроена ещё в первой половине XVIII в., в версальском стиле. Прямые, широкие аллеи, причудливо остриженные липы, ели, на фоне высоких шпалер из деревьев. За садом текла речка из тёмной, торфяной воды. За нею начинался лес. Д. Н. Философов превратил этот лес в парк английского типа, сообразно вкусу времени. Речка и болотистая долина были превращены в колоссальный пруд, напоминающий озеро. В пруду выросли острова».

Особой красотой отличался пейзажный парк в с. Волышово, разбитый в конце XVIII – начале XIX вв. «Главной красотой, мыслью и душой парка были аллеи. Задуманные и вычерченные на бумаге каким-то большим мастером…, они вели вас по парку, переходили одна в другую, показывали то группы деревьев, то мостик, то шлюз с водопадом на речке, то широкий луг или горку».

Искусно был распланирован парк в усадьбе Глубокое М. А. Дондукова-Корсакова. Спуск от господского дома к озеру был оформлен террасами, два ближайших озера были соединены каналом с каменным мостом через него. «На мысах и заливах озера Глубокое были возведены руины греческих храмов. Каждый мыс получил свое название: Матапан, Акритас, Сунион…, а остров был назван Этна».

Огромный парк был в имении генерал-майора Валуева, аллеи которого были украшены мраморными статуями, дно небольшого пруда, по преданию, было выложено изразцами. Напротив бокового фасада дома 12 елей образовывали символические часы, 13-я росла в центре.

В начале XIX в. в итальянском стиле был разбит парк в усадьбе Гораи Островского уезда. Южный и восточный спуски от господского дома Лореров были оформлены трёхъярусными террасами, отделаны мрамором и обсажены карликовыми липами, специально вывезенными из Италии. В центре парка был пруд, имевший форму многоугольника, с традиционным островом уединения и беседкой на нем. По обеим сторонам парка были высажены плодовые деревья.

Несколько скромнее выглядели парки менее состоятельных дворян. Но их характерной чертой являлось то, что они живописно вписывались в окружающую среду, были распланированы с учетом особенностей рельефа местности. Искусственным украшением парков всегда являлись пруды, причудливые аллеи, различные затеи: зеленые беседки, зеленые танцевальные залы, гроты, дерновые диваны, солнечные часы и т.п.

1.3 Книги и литература

Молодые люди мечтали о литературной деятельности и славе. Почти все вели дневники. Помимо дневников, дворяне занимались переводом книг, поэм и стихотворений своих любимых авторов.

У всех дворян были большие библиотеки. В те времена очень распространенными были произведения английской романистки Анны Радклиф, одной из основательниц «готического» романа тайн, ее романы «Полночный колокол» и «Пустынник таинственной гробницы».

Историческая литература также была в библиотеках дворян, в том числе произведения Плутарха, а также русские энциклопедии. Большинство дворян хранили в библиотеках периодические издания, которые издавались в Петербурге и включали в себя словесность, критику, поэзию современников. Среди французской литературы следует выделить «Heplameron contes de la reine de Navarre» (Гептамерон. Новеллы королевы Наварской). Это собрание новелл, автором которых была французская принцесса Маргарита Наварская (Валуа). Новеллы были написаны в духе Боккаччо, поэтичные, соединяющие легкость сюжетов с некоторой поучительностью.

Беседы кавалеров и дам, от имени которых велись рассказы, были полны остроумия и душевной чуткости. Помимо этого, дворяне читали бельгийского юриста и историка, профессора гражданского права в Гентском университете Франсуа Лорана. Его книги, одна из которых посвящена историческим событиям во Франции (осаде крепости Ла-Рошель), а также такое произведение как «Чёрный рыцарь».

Книги были во многих дворянских семьях, их количество и состав зависели от интересов домочадцев, их потребности в чтении. В состоятельных домах личная библиотека становилась непременным атрибутом домашней обстановки и показателем кругозора дворянина. Но, конечно, не все личные библиотеки того времени могут служить выражением действительной потребности чтения: они часто соответствовали веяниям моды и вкусам времени. К тому же в конце XVIII в. была заложена традиция коллекционирования книг. Среди книг в усадьбах предпочтение отдавали, прежде всего, исторической литературе, справочникам для занятия хозяйственными делами, а также читали переводную беллетристику: рыцарские, назидательные и сентиментальные романы.

Семья родителей А. С. Пушкина в Михайловском постоянно не жила и библиотекой не располагала. Они часто пользовались книгами своих соседей Осиповых в Тригорском, а также знакомых Вревских из имения Голубово. Вревские давали нам книги, и в деревне это большая отрада. Своими впечатлениями о прочитанных книгах Сергей Львович Пушкин делился с дочерью: «Вревские продолжают давать нам книги, как и Газету и Заграничное обозрение. В последнее время и теперь я ещё читаю мемуары Байрона, писанные Муром. Надо признаться, что этот Великий Гений много мелочного имел в характере и, случалось, вел себя как сущий пьяница, каким он и был. – Дабы примириться с ним, мне нужно было его перечитать. Как Поэта я его люблю, но как человека… нимало! Я для этого не довольно цивилизован. – Читал я ещё Мемуары Базиля Галя, капитана английского корабля, попадаются места очень интересные». В Голубово была хорошая библиотека, в которой насчитывалась свыше трёх тысяч томов книг. Хозяин имения Борис Александрович Вревский серьезно относился к чтению книг и газет. Он родился и вырос в Париже, первоначальное обучение получил в школе иезуитов. Там его приучили к выдержке и самообладанию, труду и добросовестному отношению к делу. Борисом Александровичем был составлен каталог книг, приобретённых в библиотеку с 1831 по 1874 год. Каталог небольшого формата, в нём выполнена разбивка на шесть граф. В первой графе записывалось имя автора книги, во второй – её название, в третьей – количество томов, в четвертой – размер, в пятой– год выпуска, в шестой – место печати. Большую часть книг составляла литература на французском языке, в основном, это книги первой половины XVIII в., но 60 наименований книг были XVIII в. Была литература и на немецком языке, но всего лишь 86 наименований, из них 6 – книги XVIII в., остальные – XIX столетия. На английском языке было всего лишь 17 наименований книг, из них четыре – XVIII в. На русском языке в каталоге числится 217 наименований книг, среди которых была духовная литература. Например, Евангелие 1816 и 1861 гг., «Поучительные слова, притчи и проповеди» 1835 г., «Поучения православной церкви» 1843 г., «Принципы для христианина» 1828 г. и т. д. В библиотеке был труд Н. М. Карамзина «История Государства Российского» в 7 книгах 1817 г. Хранились книги А. С. Пушкина, Е. А. Баратынского, И. И. Козлова, А. А.Дельвига, Н. М. Языкова, А. С. Грибоедова, а также полные собрания сочинений русских авторов (30 книг): А. Д. Кантемира, Д. И. Фонвизина, И. М. Долгорукова, Г. Р. Державина, К. Н. Батюшкова и др. В 1840-е гг. Вревский являлся постоянным подписчиком Белизара, петербургского книгопродавца, у которого много книг приобретал в последние годы А. С. Пушкин. В счёте от Белизара на 13 рублей серебром на бланке 1840-х гг. перечислены выписанные Вревским сочинения Капниста, Измайлова, Долгорукова, Тредиаковского, Кострова, Судовщикова и других российских авторов. В общем списке получаемых изданий – «Театральный и музыкальный вестник», журналы «Современник», «Вестник Европы», «Дамский журнал», «Труды вольного экономического общества». Выписывал Вревский разные журналы, в том числе «Русский вестник» М. Н. Каткова, «Русский Архив» П. И. Бартенева, «Московский телеграф» Н. А. Полевого, «Северные цветы» А. А. Дельвига, «Библиотеку для чтения» О. И. Сенковского, «Отечественные записки» А. А. Краевского, а также интересный журнал для детей «Звездочка» А. О.Ишимовой. Он всегда старался находиться в курсе событий и читал свежие газеты. Среди них – «Сын Отечества», «Сенатские ведомости», «Санкт-Петербургские ведомости», «Московский вестник», «Псковские губернские ведомости», «Журнал Псковской губернии», «Северная пчела», «Вестник русского географического общества» и некоторые другие.

В усадебной библиотеке были и различные хозяйственные справочники. В каталоге упоминаются следующие книги: «Агрономия, домоводство и медицина», «Записки для городских и сельских хозяев», «Русский практический огородник», а также «Труды Вольного экономического общества» в 12-ти томах и другие издания. Отдельно в каталоге вынесены карты и географические планы.

В Тригорском была богатая библиотека. В ней были сентиментальные французские романы, энциклопедические словари, домашние лечебники, исторические книги, старинные журналы и альманахи, а также коллекция календарей, принадлежавших хозяйке П. А. Осиповой. Каталог библиотеки был составлен известным пушкинистом Б. Л. Модзалевским, который в 1902 г. посетил Тригорское. Всего в библиотеке он насчитал 352 наименования книг, причём книг XVIII столетия было подавляющее число, оно составляло почти 70% всех изданий. Таким образом, книг XVIII в. – 243 наименования, а первой половины XIX в. – 109 книг. Модзалевский разделил всю библиотеку на 6 отделов6. В первый, самый большой, отдел вошла т.н. «изящная литература» (собрания сочинений известных писателей, поэтов, различные романы, повести и альманахи), во второй отдел – детские книги и учебники, в третий – историческая литература, в четвертый отдел – медицинские справочники, литература о путешествиях, в пятый отдел – философская, политическая, богословская литература, в заключительный шестой отдел вошли словари, журналы и книги об искусстве. Книги были на разных европейских языках. Подавляющее число книг было на французском языке, чуть меньше – на немецком, 50 изданий – книги, переведённые на русский язык, 42 книги – собственно на русском языке, на итальянском языке насчитывалось 16 изданий.

Библиотека в усадьбе Полибино находилась рядом с залой, в ней везде, на диванах и на всех столах, лежали томики иностранных романов или русские журналы. Очень любил пользоваться библиотекой родной дядя Софьи Васильевны Ковалевской Петр Васильевич, который из всех наслаждений ценил только чтение. «Чтение до запоя, до дури было его единственной слабостью. Политика очень занимала его. С жадностью поглощал он газеты, приходившие к нам раз в неделю, и потом долго сидел и обдумывал».

Софья Васильевна отмечала, что в их большой полибинской библиотеке не было отечественных авторов, она состояла преимущественно из иностранных книг. «Главное же богатство нашей библиотеки состояло в массе старых английских романов, преимущественно исторических, в которых действие происходило в средние века, в рыцарский период». Такими романами увлекалась её старшая 15-летняя сестра Анна: «…она набросилась на все романы, какие только находились в нашей деревенской библиотеке». Детских книг в полибинской библиотеке было немного, поэтому она с жадностью читала хрестоматию Филонова, благодаря которой она познакомилась с произведениями классиков русской литературы. Упоминание о том, что семья Корвин-Круковских выписывала некоторые журналы говорит о том, что семья была состоятельной, так как многим провинциальным помещикам подписка на периодические издания была просто не по карману. Софья Васильевна вспоминала: «У нас в семье много читали и выписывали новых книг. К каждой книжке, к каждому печатному слову не только мы, но и все наши окружающие относились как к чему-то приходящему к нам издалека, из какого-то неведомого, чуждого и не имеющего с нами ничего общего мира».

Библиотеки были в домах и многих других помещиков. В Кярово, имении Коновницыных, была библиотека, и владелец дома между хозяйственными делами обогащал свою память познаниями. Он занимался чтением русской и иностранной литературы по разным отраслям знаний, много переводил, творчески осмысливал прочитанное и отражал в своих записках и дневниках. В усадьбе дворян Креницыных Цевло была большая библиотека, в которой находились книги российских авторов, французская литература, учебники, стоимость которых оценивалась в 15 тысяч рублей. О содержании этой библиотеки узнать невозможно, так как в 1821 г. в имении случился пожар и всё имущество, в том числе и книги, сгорело. В имении дворян Пальчиковых Щиглицы была хорошая библиотека, в которой были достаточно редкие экземпляры духовной литературы. В ней находились старопечатные книги, такие как «Служебник» 1693 г., Псалтырь 1742 г., а также Толковое евангелие XVIII в. болгарского архиепископа Феофилакта, Служебник второй половины XVIIIв. Среди исторических книг была «Древняя история об египтянах» автора Роллень 1753 г., полное собрание сочинений М. В. Ломоносова 1794 г., а также многочисленная литература на французском языке. В Богдановском, имении Д. Н. Философова было много прекрасных книг наряду с картинами, статуями, привезённых из частных поездок за границу. В усадьбе Мелехово Великолукского уезда в господском доме помещика Лавра Степановича Лаврова имелась богатейшая библиотека, в которой была знаменитая «Энциклопедия» французских материалистов XVIII в., немецкая историческая хроника с выразительными гравюрами, роскошно иллюстрированные издания.

В имении Васильчиковых- Строгановых в Волышово была большая библиотека. В ней находились сочинения классиков, произведения французских и немецких писателей периода романтизма, значительным был и философский отдел библиотеки, состоящий из французских и немецких изданий 40-х гг. Много было в ней развлекательной беллетристики, подписных изданий, романов (то и другое на разных языках и нередко с неразрезанными страницами). Солиднее всего выглядели сотни томов на английском языке, посвященных коневодству, конному спорту, охоте.

Состав библиотек провинциального дворянства раскрывает весьма разнообразные интересы, которыми жили представители высшего сословия в первой половине XIX столетия.

1.4 Охота и собаки

В осенне-зимний период одним из распространенных занятий в помещичьих усадьбах во время досуга была охота. У некоторых дворян охота превращалась в страсть, на которую тратились огромные деньги и силы. Помещик новоржевского уезда А. И. Львов увлекался охотой, имел для этого специальных лошадей, большую псарню. В целом, предпочтение отдавалось псовой охоте. Поэма А. С. Пушкина «Граф Нулин» начинается с описания подготовки такой охоты.

«Пора, пора! Рога трубят;

Псари в охотничьих уборах

Чем свет уж на конях сидят,

Борзые прыгают на сворах».

А. М. Гордин предположил, что в качестве прототипов помещичьей четы в этой поэме могли выступить соседи Пушкина по Михайловскому: владелец села Ругодева Николай Михайлович Шушерин и его супруга Наталья Николаевна. По воспоминаниям современников Шушерина «он любил окружать себя всякого рода приживалами и гордился перед соседями своими необыкновенно длинными холеными ногтями да псарней. Охота, собаки составляли его главный жизненный интерес».

В усадьбах имелись помещения для содержания собак. Охотились, главным образом, на зайцев и лис. В частности, охота на зайцев была излюбленным занятием владельцев усадьбы Волышово. Она воспринималась как праздник, в котором принимали участие и крестьяне.

Князь Дмитрий Васильевич Васильчиков был заядлым охотником, специально закупал для этого занятия породистых лошадей, собак и почти ежегодно в конце августа приезжал из Петербурга в Волышово, чтобы насладиться прелестями этого развлечения. Он знал толк в этом деле, так как во времена императора Николая I был обер-егермейстером, то есть заведовал императорской охотой. У него была своя псарня в Волышово. «Самые старинные здания в селе – псарник, манеж, некоторые из конюшен датируются концом XVIII — началом XIX в». Число собак постоянно пополнялось. Тщательно подбирались люди для конюшен, псарников, птичьего двора. В Волышово был человек, назначенный ухаживать за собаками и следить за состоянием их здоровья. «У Василия Горшка молодые щенки подросли, и он теперь с ними делает малые проездки в поле; верховые лошади подготавливаются теперь окончательно».

Нередко сам Васильчиков из Петербурга присылал новых гончих для охоты, о чём упоминается в его бумагах. «Отправляю к тебе Александр Иванов казенным охотником двух борзых собак белую суку щенную и черного кобеля привезенного из Англии». Известно из воспоминаний князя Бориса Васильчикова, что сама королева Виктория прислала в подарок Дмитрию Васильевичу двух английских борзых, «из которых одна – сука Фанси, сделалась любимицей Д. В., жила у него в комнатах, а в поле «рыскала за ним в простых», то есть ходила без своры и отличалась выдающейся резвостью». Из его распоряжений известно, что собак числилось в разное время от 30 до 60, которым полагалось 50 четвертей овса ежегодно.

День открытия псовой охоты в Волышово исстари был торжественным днём. Открытие происходило между 5 и 10 сентября. «Уже с половины августа переписка между Выбити и Волышовом оживлялась: обменивались сведениями о состоянии хлебов и в зависимости от предполагаемого окончания их уборки устанавливался срок начала охот…, намечался день и план на осень и день первого поля».

К 30-м гг. охота превратилась в своего рода ежегодные состязания, собиравшие помещиков в определенное время на назначенной территории.

Собачьи своры были гордостью дворян и даже предметом зависти. К своим успехам и разочарованиям псовый охотник был очень чуток, и на этой почве между собратьями по страсти устанавливалось соревнование, которое проявлялось и дома при осмотре собак, и в поле, на охоте, и на садках и выставках, если оно происходит в спортивном духе и среди благовоспитанных людей, увлекает и заполняет содержанием всё то, что тесно связано с псовою охотою как известным видом спорта.

Брат Васильчикова Илларион Васильевич также был страстным охотником. Сохранился даже его дневник охоты на медведя с рисунками и схемами (1808 – 1809 гг.) на французском языке. Однажды братья поссорились из-за двух русаков, так как собака Дмитрия Васильевича на одной из охот проявила особую ловкость, так как была без своры, а брат Васильчикова был глубоко обижен на этот инцидент. «Предание гласит, что в этот день братья, из которых один был председателем Государственного Совета, а другой первым чином Двора, за полевым завтраком между собой не разговаривали!».

Дамы в семье Васильчиковых, а позже и Строгановых, тоже разделяли страсть к этому увлечению и многие выезжали в поле. По итогам охоты всегда устраивали обед на свежем воздухе. В описи имения Волышово отдельно выделены серебряные предметы, предназначенные для приготовления пищи на охоте. Для этого отводился специальный сундук, в котором хранилась вся необходимая посуда. В нём всего числилось сто шестьдесят девять серебряных предметов. В их числе были: суповая чашка, глубокие тарелки, разливной ковш, ложки, вилки, стаканы и горчичница.

К занятию охотой относились ответственно. На протяжении первой половины XIX в. было издано немало пособий по псовой охоте, что лишний раз подтверждало её роль в сельской жизни. Почти все помещики знали труды В.А.Левшина «Псовый охотник или основательное и полное наставление о заведении всякого рода охотничьих собак» и «Книга охотников до звериной и птичьей ловли, также до ружейной стрельбы и содержании певчих птиц, или полный совершенный егерь, стрелок, охотник».

Таким образом, охота – это не столько травля зайцев, сколько осенний образ жизни дворян. Псовая охота была занятием общедворянским, но для особых любителей охоты были и другие её виды. Более простая, но рискованная «волчья» охота начиналась в декабре. За волком ходили с ружьем пешком в лес. Охота на крупную дичь – кабанов, лосей, медведей – требовала хитрости, воли, силы, спокойствия, в то время как псовая охота в большей степени напоминала кавалерийскую атаку или карточную игру.

Страсть дворянства к охоте выражало их стремление продемонстрировать свою принадлежность к высшему сословию, в какой-то степени занятия охотой способствовала сплочению дворянского общества.

Удалённость от столичных городов накладывала отпечаток на весь образ жизни помещиков Псковской губернии. Одной из самых распространённых и доступных форм развлечений было нанесение визитов своим соседям, приём гостей. Так как жизнь провинциального дворянина отличалась уединенностью, то общение вносило определенное разнообразие в монотонный порядок дня сельского помещика. В провинции ритуал приема гостей был подчинен формальностям, но они были не столь строгими, как в столице. К тому же, в случае трудных жизненных обстоятельств, можно было рассчитывать на помощь соседа.

Глава 2 Театрально-музыкальный досуг

2.1 Театральные постановки, музыка

В богатых усадьбах летом большой популярностью пользовались театрализованные постановки. Пьесы выбирались несложные, но с занимательным, часто комическим сюжетом. Особенно были распространены в то время домашние спектакли, поэтому для этого строились постоянные сцены с кулисами и декорациями. В спектаклях принимали участие члены семейства дворян. Соседей дворян всегда можно было взять также в актёры в домашние спектакли. В начале XIX в. домашний театр, где играли господа, стал явлением достаточно распространенным. Большинство пьес разыгрываемых в домашних спектаклях бралось из репертуара французского классического театра. Например, был очень модным французский водевиль «Les oeufs de Perette», что означало «Яйца Перетты». У многих помещиков были крепостные театра, а некоторые дворянины даже продавали своих актёров.

Наравне с другими искусствами процветала в русской усадьбе и музыка. В усадьбах могли быть собственные крепостные оркестры, часто руководимые заезжими иностранцами, были и доморощенные композиторы из дворовых людей.

Нередко помещики имели в своём доме различные музыкальные инструменты, чаще всего рояль, фортепиано, клавесин и музицировали вечерами для собственного удовольствия и для гостей. Некоторые настолько серьёзно увлекались музицированием, что сочиняли самостоятельно различные пьесы.

Музыкальные инструменты имели многие помещики, а вот содержание оркестра было дорогим удовольствием. Состоятельная семья Креницыных, летом приезжавшая из Петербурга в с. Цевло Новоржевского уезда содержала собственный оркестр. «У Креницыных, как и у всех богатых помещиков того времени, было много всяких затей. Имелся, между прочим, и свой оркестр. В капельмейстеры попал один крепостной, которого посылали на обучение за границу».

2.2 Балы, приемы и танцы

Балы и приёмы проходили были обязательны в досуговой деятельности дворянства конца 17- начала 19 века. В доме был для этого случая «бальный зал» поражавший своей красотой и изысканностью. Атмосфера, которая царила в этой усадьбе, была очень весёлой, шумной, хлебосольной. Хозяева отличались радушием и гостеприимством. Просторные дома дворян часто служили местом проведения столь обычных для той эпохи многолюдных приёмов.

Танцы были важным структурным элементом аристократического образа жизни. Их роль была существенно отличной от функции танцев в народном образе жизни того времени, так и от современного.

В жизни русского дворянина семнадцатого и начала девятнадцатого веков проводимый день делился на две половины: первую половину дня дворянин пребывал в доме, его время было посвящено семейным и бытовым проблемам; другая половина была занята военной или государственной службой, в которой дворянин действовал как лояльный субъект, служа государю и государству как представитель дворянства перед лицом других классов. Противостояние этих двух форм поведения было снято в день «встречи» — на балу или вечеринке. На балах реализовывалась социальная жизнь дворянина: он не был ни человеком в личной жизни, ни слугой на государственной службе — он был дворянином в благородном собрании, человеком своего класса среди своих.

Бал – это было то место, где дворянины предавались светскому отдыху, месту, где можно было расслабиться и быть тем, кем хочешь без ограничительных рамок. Присутствие дам, танцев, норм социального общения привело к дополнительным ценностным критериям, а молодые лейтенанты, умело танцующие и умеющие тонко шутить и острить, могли чувствовать себя выше стареющих полковников, которые находились на полях боя. С другой стороны, бал был областью публичного представительства, формой социальной организации, одной из немногих форм коллективной жизни, допускаемой в России. В этом смысле светская жизнь получила ценность общественных дел.

Со времен петровских собраний вопрос об организационных формах светской жизни стал острым. Формы отдыха, общение молодежи, которые были в основном распространены для людей боярско-дворянской среды, должны были уступить место аристократическому строю жизни. Внутренняя организация бала приобретала исключительно культурную значимость, поскольку она была призвана предоставить среду для общения «джентльменов» и «дам», чтобы определить тип социального поведения в благородной культуре. Это повлекло за собой создание строго последовательных частей бала, выделение стабильных и обязательных элементов. Бал превратился в своего рода целостный театральный спектакль, в котором каждому элементу (от входа в зал до выхода) соответствовали типичные эмоции, фиксированные значения, стили поведения. Тем не менее, выполнение строгого ритуала, который приблизил бал к параду, предусматривал вступление, некоторые «бальные вольности», финал, создав бал при этом что-то между «строгим порядком» и «свободой».

Основной элемент бала как социальной так и эстетической деятельности считался танец. Танец – это была неотъемлемая организация бала. Танцы задавали тип и стиль бала, способствовали оживленным беседам, общению, знакомству. Разговоры во время мазурок требовали поверхностных тем, занимательной остроты разговора, способности быстрого ответа на ряд вопросов. Бальный зал был далек от игры интеллектуальных сил, увлекательной беседы о высшем образовании, которая была культивирована в литературных салонах Парижа в 18 веке и об отсутствии которой в России жаловался Пушкин. Тем не менее у бала был свой шарм – анимация, свобода и легкость разговора между мужчиной и женщиной, которая царила в центре шумного фестиваля танцев. Танцам детей дворянства начинали обучать рано – от пяти до шести лет. Например, Пушкин начал изучать танцы уже в 1808 году. До лета 1811 года он и его сестра посещали танцевальные вечера с Трубецкой-Бутурлином и Сушковыми, а по четвергам – детские балы у московского танцора Йохеля. Балы Йогеля описаны в мемуарах хореографа А. П. Глушковского.

Раннее обучение танцам было болезненным для детей дворянства и напоминало жесткую подготовку спортсмена или обучение новенького в армии. Правила, опубликованные в 1825 году Л. Петровским, самым опытным танцевальным мастером, описывали некоторые из методов начального обучения танцам, осуждая не сам метод, а только его слишком жесткое применение. Как он писал, учитель должен обращать внимание на то, чтобы ученики из-за сильного стресса не страдали и чтобы стресс не влиял на их здоровье. Правила были настолько жесткие, что дети даже с небольшими физическими отклонениями должны были четко делать так как прописано в правилах и как говорит учитель танцев.

Будучи студентом, сам Л.Петровский был довольно приличного роста, а его ноги были больше чем его сверстников и к тому же были не совсем здоровы. Поскольку его учитель танцев сам сделать ничего не мог, он решил использовать четырех человек, чтобы двое скручивали ноги, а двое держали колени. Несмотря на крики, для людей, которые выкручивали ноги это кроме смеха никаких чувств не вызывало и они не хотели слышать о боли. Бывало в те времена и такое, что ноги выкручивали так сильно, что могли вызвать и перелом, и вывих, и трещины. Только в таком случае, ребенок или подросток оставлялся в покое.

Длительное обучение танцам давало молодому человеку не только умение танцевать, но и уверенность в движениях, свободе и легкости в постановке фигуры, которая влияла на ментальную структуру человека: в мире светского общения он чувствовал себя уверенным и свободным, как опытный актер на сцене. Благодать, которая влияет на точность движений, была признаком хорошего воспитания. Лев Николаевич Толстой, описывая в своем романе «Декабристы» возвращение жены декабриста из Сибири, подчеркивает, что, несмотря на то, что она много лет находилась в самых трудных условиях добровольного изгнания, ее нельзя представить иначе, чем в окружении со всем почитанием и всеми удобствами жизни. В танце каждое ее движение было величием, грацией, милостью для всех тех, кто мог бы использовать ее в корыстных целях.

Характерно, что спотыкаться во время танцев было не приемлемо. Считалось в те времена, что психическая и физическая грация связаны и исключают возможность неточных или уродливых жестов и жестов. Аристократическая простота движений людей «хорошего общества» как в жизни, так и в литературе противоположна (результат борьбы с собственной застенчивостью) с жестами крестьян.

Бал в начале XIX века начинался с польского танца (полонез), который в торжественной функции первого танца был заменен менуэтом. Менуэт ушел в прошлое с королевской Францией. После перемен, последовавших за европейцами, как в одежде, так и в форме мыслей, в танцах появились изменения– начинали балы именно с польского танца, в котором был больше свободы и который танцевали определенное количество пар. Тем самым дворяне освобождались от чрезмерной и строгой выносливости, которая была присуща менуэту, который впоследствии заменил польский танец.

Бал не фигурирует у Пушкина как официальное празднование парада, и поэтому полонез не упоминается. В «Войне и мире» Толстой, описывая первый бал Наташи, будет выступать против полонеза, который открывается императором, но при этом не следует за рукой хозяйки дома (хозяин бала конца 17- начала 19 века всегда следовал за рукой своей супруги), второй танец — вальс, который становится моментом празднования бала.

А.С.Пушкин описывал бал как монотонный и безумный, сравнивая его при этом с вихрем в жизни молодежи.

Эпитеты «монотонные и безумные» имеют не только эмоциональный смысл. «Монотонный» — потому что, в отличие от мазурки, в которой в то время огромную роль играли сольные танцы, вальс состоял из того же постоянно повторяющегося движения. Чувство монотонности также усиливалось тем, что в то время вальс танцевали два и три раза подряд. Определение вальса как «безумного» имеет другое значение: вальс, несмотря на широкое распространение, пользовался в 1820-х годах репутацией непристойного или, по крайней мере, излишне свободного танца. Он писал, что этот танец, в котором, как известно, люди противоположных полов приближаются друг к другу, что требует надлежащей заботы чтобы танцевать не слишком близко друг к другу, это требует соблюдения особых приличий. Молодежь того времени осуждалась из-за ее излишней естественности, осуждались те, которые танцевали вальсы с прославленной простотой и страстью.

Не только скучный моралист Генлис, но и огненный Вертер Гёте считали танец вальс настолько интимным, что он в свое время поклялся, что не позволит своей будущей жене танцевать его ни с кем, кроме него самого.

Вальс создал особенно удобную среду для нежных объяснений: физическая близость танцоров способствовала близости духовной, а контакт рук позволил передавать записки. Вальс танцевали в течение длительного времени, его можно было прервать, сесть, а затем снова войти в следующий раунд. Таким образом, танец вальс создал идеальные условия для нежных объяснений.

Бурный, опасный и близкий к природе, танец вальс сопротивляется этикете танцев старого времени. Некоторые писатели и поэты того времени называли вальс пошлым. Вальс внедряли как вступительный танец на европейских балах в качестве дань новой эпохе. Это был модный и молодой танец.

Последовательность танцев во время бала составляла динамическую композицию. Каждый танец, имеющий свои собственные интонации и темп, устанавливал определенный стиль не только движений, но и разговору. Чтобы понять суть бала того времени, необходимо понимать, что танцы были неким ядром, центром веселья. Последовательность танцев формировала определенную последовательность настроений. В каждом танце была достойная тема для разговора. Следует иметь в виду, что разговор был такой же частью танца, как и сами движения с музыкой. Выражение «mazur chatter» не было унизительным. Мимолетные шутки, нежные признания и решающие объяснения распространялись в соответствии с послдеоватлеьностью танцев один за другим. Интересный пример изменения темы разговора в последовательности танцев встречается у Анны Карениной. Вронский и Китти прошли несколько туров вальса. Толстой знакомит нас с решающим моментом в жизни Китти, влюбленной в Вронского. Она ожидает от него слова признания, которые должны решить ее судьбу, но для важного разговора необходим подходящий момент в динамике бала. Во время кадрили ничего значительного не было сказано, был прерывистый разговор. Но Китти ничего более не ожидала от кадрили. Она ждала с тонущим сердцем мазурки. Ей казалось, что в мазурке все должно быть решено.

Мазурка был центром бала и знаменовала его кульминацию. Мазурка танцевалась с многочисленными причудливыми фигурами и мужским соло, что являлось кульминацией танца. И солист, и мастер мазурки должны были проявлять изобретательность и способность импровизировать. Внутри мазурки было несколько резко выраженных стилей. Разница между столицей и провинциями была выражена отличием «изысканного» от «бравурского» исполнения мазурки. Старая «французская» манера выполнять мазурку требовала от кавалера легкости прыжка, который назывался антрач (Онегин легко танцевал Мазурку). Антрач – это прыжок, в котором нога ударяет три раза, пока тело находится в воздухе». Французская, «светская» и «любезная» мазурка в 1820-х годах стала заменяться английской. Английская мазурка требовала от джентльмена вялых, ленивых движений, подчеркивая, что ему было скучно танцевать, и он делает это против своей воли. Кавальеры часто отказывались разговаривать во время мазурки, и во время танца мрачно молчали.

В мемуарах Смирновой-Россете рассказывался эпизод ее первой встречи с Пушкиным: она пригласила его на мазурку. Пушкин молча и лениво ходил пару раз с ней по комнате. Тот факт, что Онегин «легко танцевал Мазурку», показывает, что он не мог отказаться от удовольствия прыгать в мазурке.

В конце 17- начала 19 века на балах также был распространен танец Cotillon. Это своего рода кадриль, одна из танцевальных вечеринок, которая танцевалась под мелодию вальса и была танцевальной игрой, самым непринужденным, разнообразным и игривым танцем. В этом танце не делают определенных кругов, дамы при этом сами выбирают себе кавалеров, так что дамы сами выбирали, с кем они хотели танцевать.

Бал не был единственной возможностью провести веселую и шумную ночь. Альтернативой было для молодежи вечеринки в компании молодых гуляков, офицеров-братьев, знаменитых «шутов» и пьяниц.

Бал, как приличное и довольно светское времяпрепровождение, был против этого разгула, который, хотя и культивировался в определенных кругах среди молодежи, обычно воспринимался как проявление «дурного вкуса», допустимого для молодого человека только в определенных умеренных пределах. М.Д. Бутурлин, склонный к свободной жизни, говорил, что было время, когда он «не пропустил ни одного бала». Это, пишет он, «вполне удовлетворило мою мать, как доказательство того, что она была связана с делом блаженного общества». Тем не менее, вкус к безрассудной жизни имел приоритет. В его квартире часто бывали обеды и ужины. Его гости после выпивки, которая начиналась в одном из петербургских ресторанов, заканчивали где-то в «Красном сквоше», который был расположен на 7-й версте на Петергофской дороге и был излюбленным местом для офицерского разгула.

Карточные игры и шумные походы по ночным улицам дополняли картину. Шумные уличные приключения – «гроза полночных патрулей» – были обычным ночным занятием «шутников». Племянник поэта Дельвига вспоминает, что Пушкин и Дельвиг рассказывали ему о прогулках, которые они делали на улицах лицея, и об их разных шалостях, в которых насмехались над молодыми людьми, при этом останавливая других, которые на десять лет старше их и т.д.

Бал всегда был гармоничным. Он всегда ассоциировался с праздником, где все было подчинено движению, начиная от строгой формы торжественного балета до разных форм хореографической игры. Однако, чтобы понять смысл бала в целом, его следует реализовать в противовес параду и маскараду.

Парад всегда проводился в форме. Битва требовала инициативы, парад-подчинения, который превращал армию в балет. В отношении парада бал действовал как нечто прямо противоположное. Подчинение, дисциплина и жесткость личности контрастировали с забавой и свободой человека — его радостным волнением. Бал – это движение от подчинения к свободе и от жесткой монотонности до веселья и разнообразия.

Однако бал подчинялся твердым законам. Степень жесткости этого подчинения была разной: между тысячами балов в Зимнем дворце, приуроченными особенно торжественным датам, и маленькими балами в домах провинциальных землевладельцев с танцами для укрепления или даже скрипкой, которую играл немецкий учитель. Бал прошел длинный и многоступенчатый путь. Степень свободы была различной на разных этапах этого пути. И все же тот факт, что бал принял композицию и строгую внутреннюю организацию, ограничивал свободу внутри нее. Это вызвало необходимость в еще одном элементе, который сыграл бы в этой системе роль «организованной дезорганизации», планируемого и предполагаемого хаоса. Эта роль была отведена маскараду.

Маскарадная маскировка в принципе противоречила глубоким церковным традициям. В православном сознании это был один из самых прочных признаков дьявола. Элементы декорирования и маскарада в народной культуре допускались только в тех ритуальных актах рождественских и весенних циклов, которые должны были имитировать изгнание демонов и в которых остатки языческих идей нашли убежище. Поэтому европейская традиция маскарада с трудом проникла в благородный образ жизни XVII века.

В качестве формы благородного фестиваля маскарад был закрытой и почти секретной забавой. Элементы богохульства и восстания проявлялись в двух характерных эпизодах: при Елизавете Петровне, и Екатерине II, которые совершая государственные перевороты, переодевались в мужскую форму и сидели, как мужчины, на лошадях. Здесь ряжение носило символический характер: женщина — претендент на трон превращалась в императора.

Заключение

Весь уклад жизни рядового помещика обычно подчинялся определенной регламентации. День складывался как бы из двух половин. С раннего утра до обеда все были заняты хозяйством, различными домашними делами… После обеда до ужина – время отдыха и развлечений.

Нанесение визитов было достаточно распространенной формой развлечения в имении, особым являлся процесс организации праздника в усадьбе. На праздники собирались, как правило, окрестные помещики разного достатка и положения в свете. Торжественно всегда отмечались дни именин хозяев. Дворяне, особенно в летнее время, любили бывать в саду. Не только в утилитарных целях взращивался усадебный сад, он, несомненно, был местом отдыха и прогулок его хозяев и гостей.

В осенне-зимний период одним из распространенных занятий в помещичьих усадьбах во время досуга была охота. У некоторых дворян охота превращалась в страсть, на которую тратились огромные деньги и силы. Таким образом, охота – это не столько травля зайцев, сколько осенний образ жизни дворян. Псовая охота была занятием общедворянским, но для особых любителей охоты были и другие её виды. Более простая, но рискованная «волчья» охота начиналась в декабре. За волком ходили с ружьем пешком в лес. Охота на крупную дичь – кабанов, лосей, медведей – требовала хитрости, воли, силы, спокойствия, в то время как псовая охота в большей степени напоминала кавалерийскую атаку или карточную игру. Страсть дворянства к охоте выражало их стремление продемонстрировать свою принадлежность к высшему сословию, в какой-то степени занятия охотой способствовала сплочению дворянского общества.

Список литературы

Гордин А. М. Пушкин в Михайловском. Л., 2009. – 248 с.

Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI – XX вв. Исторические очерки. М., 2009. 455 с.

Записки графа М.Д.Бутурлина (комплект из 2 книг), М.Бутурлин, Изд-во Любимая книга, Русская усадьба, 2006 г. –1143 с.

Лихачев Д. С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. – 160 с.

Ковалевская С. В. Воспоминания. М., 1986.– 196 с.

Мир Пушкина. Письма С. Л. и Н. О. Пушкиных к их дочери О. С. Павлищевой,1828 – 1835 гг. 456 с.

Проскурякова Г.В. Волышовская старина. СПб., 2012. – 97 с.

Псковская земля. История в лицах. «Дворяне все родня друг другу». М., 2013.– 364 с.

Соловьёв К. А. «Во вкусе умной старины». Усадебный быт российского дворянства. СПб, 2011. 256 с.

Тыркова А. В. Анна Павловна Философова и её время. Петроград, 2000.– 96 с.

Философов Д. В. Старое и новое. Сборник статей по вопросам искусства и литературы. М., 1912. – 474 с.

ВУЗРУ

"Научные статьи, доклады, лекции, эссе преподавателей и студентов России"

Особенности и основные характеристики досуговой деятельности дворянства конца 17- начала 19 века