Что касается инверсий по месту расположения главного и зависимого члена, то, как мы можем увидеть в Таблице 3, здесь мы наблюдаем следующую картину: в творчестве В.В. Капниста дистантных инверсий 21 пример, 79 контекстов контактных инверсий; у И.И. Дмитриева 14 примеров дистантных инверсий и 86 контекстов контактных инверсий.
Таблица 3.
В.В. Капнист И.И. Дмитриев Контактные 79 86 Дистантные 21 14
В целом, разновидности дистантных инверсий в количественном отношении друг к другу у обоих авторов противоречий не имеют. Наиболее частотной является дистантная инверсия дополнения, как например, в этом стихотворении В.В. Капниста:
Там, в час священных вдохновений,
Внимать я гласу музы мнил,
Мечтой себя там часто льстил,
Что Флакка добродушный гений
Над головой моей парил (В.К. В память береста).
Здесь мы видим, как зависимое от глагола дополнение отделено от него обстоятельством места, обстоятельством времени и другим дополнением. Похожий случай наблюдаем в стихотворении «Скромное признание в любви» у того же автора:
Эхи! пристально внимайте:
Если милый мой вздохнет,
Вздох скорей мне передайте!
Сердце лишь ответа ждет (В.К. Скромное признание в любви).
Дистантные инверсии обстоятельства отделены от своего главного слова преимущественно подлежащим. Например:
Не тот удел светилу
Дней смертного сужден:
Погас ли – в тьму унылу
Навек он погружен (В.К. Закат солнца).
В стихотворении «Вздох» дистантная инверсия обстоятельства проявляется в наличии уточнения, отделяющего её от главного слова:
С Миленой поздною порою,
Под тенью скромного леска,
Мы видели, как меж собою
Два разыгрались голубка (В.К. Вздох).
В лирике В.В. Капниста имеются случаи, которые мы не найдем в творчестве других авторов, представленных в этой работе, – это дистантные инверсии определения:
Ах! сколько крат в дни летня зноя,
Гнетомый скукой иль тоской,
Пришед под свод его густой,
Я сладкого искал покоя –
И сладкий находил покой (В.К. В память береста).
Находящиеся в препозиции (положение прямого порядка) прилагательные отделены от главных слов сказуемыми, которые выражены глаголами в первом лице. Перед нами яркий пример эмфазы, когда автором показывается степень ценности описываемого им объекта.
У И.И. Дмитриева дистантность инверсированных компонентов обусловлена чаще всего их вхождением в состав сложных инверсий. Так, например, в стихотворении «Стонет сизый голубочек…» мы можем наблюдать не только инверсию сказуемого перепахавает, но и инверсию зависимых от сказуемого дополнений с ветки на другую:
С нежной ветки на другую
Перепархивает он
И подружку дорогую
Ждет к себе со всех сторон (И.Д. «Стонет сизый голубочек…»).
В стихотворении «К младенцу» мы видим, что дополнение улыбкой отделено от главного слова инверсированным определениями их и одною:
Все в восторге пред тобою,
Всех ты взоры веселишь,
Коль улыбкой их одною
Или взглядом подаришь (И.Д. К младенцу).
В стихотворении «К лире» мы можем наблюдать случай инверсии генитивного дополнения (или несогласованного определения) при разъединении главного и зависимого слова сказуемым. По некоторым определениям, это и есть эталонный образец дистантной сложной инверсии:
Когда войны погаснет пламень,
Быть может, что младый герой,
Спеша ко мне, увидит камень,
Не омочен ничьей слезой (И.Д. К лире).
Дистантные инверсии обстоятельств в стихах Дмитриева так же, как и у Капниста, уступают в общем количестве по сравнению с инверсией дополнения. Как правило, в предложении они разъединяются подлежащим:
Как в старину певцы любили.
Бывало, и меня хвалили!
Напомним молодость свою (И.Д. Старинная любовь);
или дополнением:
Она под стражей, а певец
И день и ночь на томной лире
Бряцает: «Нет мне счастья в мире!
Настал отрадам всем конец (И.Д. Старинная любовь).
А может и подлежащим, и дополнением одновременно:
А пред тобой всегда, Церера златовласа,
Я вешаю венок, сплетенный мной из класа.
О Лары! некогда я в жертву приносил
Прекрасных вам тельцов: тогда… богат я был
(И.Д. Элегия. Подражание Тибуллу).
Дистантные инверсии главных членов не существуют, ввиду того что главные члены, в отличие от словосочетаний, по правилам построения которых и определяются инверсии второстепенных членов, не имеют обязательного контактного расположения в предложении; они образуют совокупности из входящих в группы других членов и их расположение часто зависит от актуального членения предложения.
Таким образом, особенности употребления дистантных инверсий у обоих авторов, несмотря на различие в количестве, имеют все же немалые сходства. Это видится, прежде всего, в преобладании инверсий дополнения над обстоятельствами.
Выводы
В вопросе соотношения характера употребления инверсии, а именно инверсии по синтаксической природе её компонентов, лирика В.В. Капниста и И.И. Дмитриева имеет много общего. Это относится и к процентному соотношению конкретных видов инверсий у обоих авторов, и способов разделения инверсированных членов в дистантных инверсиях.
Сходство наблюдается и в характере выполнения различных функций инверсии в поэтическом тексте. Инверсии определения, обстоятельства и главных членов выполнят в основном версификационную функцию. Отличие наблюдается только в случае с инверсией дополнения: если в поэзии В.В. Капниста основная функция – это версификация, то у И.И. Дмитриева, перестановка синтаксического члена выполняет эмфатические функции.
В стихотворениях обоих авторов имеются идентичные по структуре виды сложных инверсий, куда относятся инверсия дополнения и обстоятельства, инверсия дополнения и определения, инверсия подлежащего и дополнения, однородные инверсии определения и подлежащего. В то же время у обоих авторов есть свои, не встречающиеся у другого виды сложных инверсий, общее количество таких примеров весьма релевантно, чтобы сделать выводы об индивидуально-авторских особенностях употребления фигуры инверсии в поэзии сентименталистов. Характер употребления дистантных инверсий имеет наиболее явное сходство у обоих авторов и представляет интерес для дальнейшего сопоставления этой группы инверсий с примерами из поэтических текстов других авторов, других литературных направлений и школ.
