В последние годы большой интерес у российских экономистов и администраторов экономических систем вызывают кластеры. Минэкономразвития при участии Министерства образования и науки, Академии народного хозяйства сформировали «Концепцию развития территориальных производственных кластеров», а 28 августа 2012 г. поручением Председателя Правительства Российской Федерации №ДМ-П8-5060 утвержден перечень инновационных территориальных кластеров, которым будет оказана государственная поддержка. При этом, в рамках «Стратегии инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года» предполагается сформировать эффективную национальную инновационную систему, где кластеры рассматриваются как подчиненные элементы. В то же время, в терминах ряда международных программ кластеры международного уровня включают в себя региональные системы. Кроме того, «Стратегия инновационного развития» по существу должна предусматривать формирование и развитие инновационных кластеров, но определение такого типа кластера не предлагается, хотя российские и зарубежные авторы утверждают, что кластеры могут принадлежать различным типологическим классам, иметь разные характеристики и, соответственно, к ним должны применяться различные методы управления.
Определение, используемое в «Методических рекомендациях по реализации кластерной политики», подготовленных Минэкономразвития России, скорее, соответствует территориально — промышленному комплексу. Как показывает анализ текущей ситуации, кластерные инициативы в России реализуются, как правило, по традиции командной экономики, «сверху — вниз».
В то же время, в России, как, впрочем, и в мире, нет отработанной методологии мониторинга и оценки деятельности и результатов деятельности инновационных кластеров. Эксперты отмечают, что «оценки результативности программ поддержки кластеров носят фрагментарный, а иногда и противоречивый характер. К сожалению, ввиду большого количества программ (поддержки кластерных инициатив) и отсутствия консенсуса в отношении их целей и эффектов до сих пор нет исследований кластерных политик, удовлетворяющих требованиям репрезентативности и точности». Если обратиться к опыту Европейских стран, то можно заметить, что так называемые кластерные инициативы соотносятся со стратегиями развития регионов, и концепция разумной специализации регионов становится составной частью региональной политики в странах Европейского Союза.
В российской «Концепции 2020» (теперь – «Стратегии 2020») предусматривается формирование кластеров двух типов. Первый тип: территориально-производственные кластеры, которые создаются (воссоздаются) на т.н. промышленных территориях, часто – недостаточно освоенных, и которые будут ориентированы на производство энергии и глубокую переработку сырья с использованием современных технологий. Второй тип: высокотехнологичные инновационные кластеры, которые формируются в районах с развитой инфраструктурой.
Анализ заявок и программ развития территориальных инновационных кластеров показывает существенный разброс в основных экономических показателях, что отражает отчасти неравномерность показателей развития российских регионов, а также влияние производственной специализации. Всего к лету 2012 г. экспертами МЭР было собрано 94 заявки из 50 регионов. Из Центрального федерального округа (ЦФО) было получено 26 заявок, из Северо-Западного (СЗФО) – 11, из Южного – 8, из Приволжского (ПФО) – 22, из Северо – Кавказского – 1, из Уральского (УФО) – 6, из Сибирского (СФО) – 18, из Дальневосточного (ДВФО) – 2.
Как известно, отобраны 25 программ кластерного развития. 13 программ были отнесены к I группе:
ЦФО — 3 (Медицина и фармацевтика, Радиационные технологии; ИКТ; Ядерные технологии. Новые материалы; Медицина и фармацевтика, биотехнологии);
СЗФО – 1 (Радиационные технологии, Медицина и фармацевтика);
ПФО – 6 (Ядерные технологии, суперкомпьютерные технологии, лазерные технологии; Приборостроение; Нефтегазопереработка и нефтегазохимия. Автомобилестроение; Производство летательных и космических аппаратов; Ядерные технологии, радиационные технологии, новые материалы);
СФО – 3 (Ядерные технологии. Производство летательных и космических аппаратов; ИКТ Медицина и фармацевтика; Медицина и фармацевтика ИКТ).
Во II Группу попали 2 программы ЦФО (Новые материалы. Ядерные технологии;
Новые материалы. Медицина и фармацевтика. ИКТ);
2 программы СЗФО (Судостроение; ИКТ Электроника, приборостроение);
4 программы ПФО (Нефтегазопереработка и нефтегазохимия. Автомобилестроение; Производство летательных и космических аппаратов, двигателестроение, новые материалы; Нефтегазопереработка и нефтегазохимия; Производство летательных и космических аппаратов, новые материалы);
1 программа УФО (Новые материалы: титановый кластер Свердловской области);
2 программы СФО (Медицина и фармацевтика; Химическая промышленность);
1 программа ДВФО (Производство летательных и космических аппаратов. Судостроение).
В специализации кластеров преобладают медицина и фармацевтика (7), ИКТ (6), ядерные и радиационные технологии (6). Производство летательных и космических аппаратов будет развиваться в пяти кластерах, производство новых материалов — в 4-х, нефтепереработка в 3-х, машиностроение, приборостроение и автомобильная промышленность в 2-х, в одном кластере — химическая промышленность.
Технологии сконцентрированы следующим образом. Ядерные и радиационные технологии: «Дубна» (Московская обл.) Саровский инновационный (Нижегородская обл.) ЗАТО г. Железногорск (Красноярский край) Ядерный (Ульяновская обл.). Производство летательных и космических аппаратов, судостроение: Аэрокосмический кластер (Самарская обл.); «Технополис “Новый Звездный”» (Пермский край); Авиастроение и судостроение (Хабаровский край); «Ульяновск-Авиа» (Ульяновская обл.); Судостроительный (Архангельская обл.).
Фармацевтика биотехнологии и медицинская промышленность: Фармацевтика и медицинская промышленность (Санкт-Петербург); Фармацевтика и медицинская техника (Томская обл.); Биофармацевтический (Новосибирская обл.); Фармацевтика, биотехнологии и биомедицина (Калужская обл.); Биотехнологический (Московская обл.); Биофармацевтический (Алтайский край).
Новые материалы: «Физтех XXI» (Московская обл.); «Троицк» (Москва); Титановый (Свердловская обл.).
Химия и нефтехимия: Автомобилестроение и нефтехимия (Нижегородская обл.), «Камский» (Татарстан); Нефтехимический(Башкортостан );Комплексная переработка угля (Кемеровская обл.).
Информационные технологии и электроника: «Зеленоград» (Москва); ИТК «СибАкадемСофт» (Новосибирская обл.); ИТ и электроники (Томская обл.); ИТ-кластер (Санкт-Петербург); Радиационные технологии (Санкт-Петербург); Эффективная светотехника (Мордовия); Радиоэлектроника (Санкт-Петербург).
Эксперты МСП-банка отмечают, что большая часть кластеров, попавших в выборку, являются кластерными группами или протокластерами. Лишь в целях упрощения, для построения пространственных и производственно – организационных моделей, исследователи пользуются термином «кластер».
В плане основных экономических показателей можно отметить существенные различия в деятельности предприятий выделенных групп кластеров. В целях сравнительного анализа, все участники конкурса программ развития инновационных кластеров объединены в группу III.
Следует отметить, что в намерения российского министерства экономического развития (МЭР) входит поддержка именно программ развития кластеров, по аналогии с европейской программой поддержки развития кластерных инициатив, а не предприятий, находящихся на территории кластера. Тем не менее, отобранные программы кластерного развития характеризуются тем, что предприятия, задействованные в данных программах, превосходят предприятия – участников других программ конкурса, прежде всего по чисто экономическим показателям.
Данные, использованные в представленных ниже расчетах, получены из заявок и программ, присланных на конкурс. Преимущественно, экономические показатели относятся к статистике 2011 г.
Лидерами по объему совокупной выручки в этом году стали кластеры из сектора «Химия и нефтехимия». Выручка предприятий кластеров этого сектора составила примерно 1,1 трлн руб. На один кластер этой отрасли приходится в среднем 274.4 млрд руб. ежегодной выручки.
По направлениям «Новые материалы» получено 243,4 млрд руб., что также является высоким показателем (на кластер в среднем приходится 81,1 млрд руб.); 228,5 млрд. руб. было получено в секторе «Производство летательных и космических аппаратов, судостроение» (в среднем 45,7 млрд руб.).
Однако, по общепринятому мнению, более показательным индикатором эффективности производственного процесса считается удельная выручка, т.е. ее величина, приходящаяся на одного работника. Распределение данного показателя по группам кластеров показано на рис. 7. Учитывается, выработка несырьевой продукции.
Рис. 7. Удельный объем выработки несырьевой продукции предприятий — участников конкурса программ развития инновационных кластеров.
Отметим, что согласно расчетам МЭР, на территории пилотных кластеров производство промышленной продукции должно расти более чем в 1,8 раза быстрее, чем в целом по экономике.
Рис. 8. Основные экономические показатели предприятий — участников конкурса программ развития инновационных кластеров.
I группа – 13 предприятий – лидеров;
II группа — 12 предприятий, получающие поддержку без федерального финансирования на первом этапе;
III группа — все участники конкурса.
Рис. 9. Доля занятых на МП в общей численности занятых в кластерах в отраслевом разрезе, %.
Показателем, характеризующим непосредственно инновационность, является удельный вес инновационной продукции в общем объеме отгруженных товаров, работ, услуг. На диаграмме рис. 9 наблюдаем сравнительно низкие показатели для кластеров II группы. По мнению, экспертов, это связано с низкой инновационной активностью нефтегазоперерабатывающих кластеров Нижегородской области и Башкортостана, а также кластера судостроения (Архангельск), где доля инновационной продукции составляет соответственно 7%, 9%, и 5%.
Согласно данным международных наблюдений, динамику инновационного развития промышленных кластеров обеспечивает высокая доля малых и средних предприятий. Рассчитаны доли рабочих мест на малых предприятиях в составе кластеров и по данному показателю на первом месте оказываются кластеры сектора «Информационные технологии и электроника».
Некоторые особенности в этом вопросе отмечены в кластерах Физтех-XXI и нефтегазоперерабатывающих кластерах Республики Башкортостан, где доля малых и средних предприятий составляет соответственно 0,63% и 1,6%. В этих кластерах инновационные МСП созданы недавно и только начинают нарабатывать связи и опыт коммерциализации технологий, работая совместно с учебными и исследовательскими организациями кластера.
Рассматривая ситуацию с малыми предприятиями в отраслевом разрезе, получаем следующую картину. Самый высокий показатель оказывается в сфере информационно – коммуникационных технологий (36,7%), но при этом показатели оказываются ниже, чем в среднем по российской экономике. Это, однако можно объяснить тем, что в заявках не посчитаны средние предприятия, которые довольно широко представлены в кластерах – участниках конкурса.
Требует объяснения уровень выручки малых предприятий в секторе ИКТ, который оказывается заметно ниже, чем в нефтеперерабатывающих кластерах. Хотя, следует отметить, что это положение обеспечивает в основном Камский кластер, выручка малых предприятий в Нижегородской области и Башкортостане заметно ниже.
Такая ситуация может быть обусловлена низким уровнем развития ИКТ в стране в целом. По мнению экспертов, уровень расходов на ПО и ИТ в нашей стране в 8-10 раз ниже, чем в развитых странах. Однако уже в ближайшее время ожидается рост в этом секторе и по самым скромным оценкам это будет 10-15% в год, соответственно, можно ожидать роста объемов выручки предприятий кластеров ИКТ, в том числе и в расчете на одного работника.
Социально экономическая задача кластерных программ инновационного развития состоит еще и в создании новых рабочих мест на предприятиях высоких технологий. В этом аспекте администраторы инновационных стратегий опираются на положительный опыт инновационного развития за рубежом. Так, результатом реализации инновационного кластерного проекта в Германии (BioRegio, 1995-2002 гг.) стало 4 – х кратный рост числа компаний и более 9000 рабочих мест в секторе биотехнологий.
Перспективы развития инновационного сектора в России можно оценить при помощи модели Портера, усовершенствованной на основе методологии, предлагаемой проектом «Глобальный индекс инноваций». Эта методология используется многими аналитическими центрами, в том числе и компанией Cisco. По данным этого источника в России реализации стратегии создания инновационных кластеров, в сравнении со странами БРИК и мировым уровнем способствуют показатели размера рынка, макроэкономические условия и состояние начального и среднего профессионального образования.
Рис. 10. Возможности и условия осуществления стратегии создания инновационных кластеров в России, в сравнении со странами БРИК и мировым уровнем.
В то же время, очевидна необходимость общеэкономической модернизации, которая затронула бы финансовую сферу, условия ведения бизнеса, смогла бы повысить эффективность товарного рынка и уровень инновационной активности в целом. За последние годы правительство, предприятия, академические учреждения и университеты прикладывают серьезные усилия в этом направлении, но отставание от мировых лидеров инноваций все еще остается значительным. Российская Федерация занимает лишь 51-е место в рейтинге «Глобального индекса инноваций» (GII 2012), хотя и находится на первом месте среди стран БРИК по показателю «человеческий капитал и исследования».
В том, что касается доступности технологий и квалифицированных кадров, проблема, в частности, состоит в том, что более 25% научного оборудования имеет возраст более 10 лет, а более 12% — старше 20 лет. Средний возраст российских исследователей составляет 49 лет, а 40% из них – старше 55 лет, доля исследователей младше 30 лет едва достигает 18%.
Поддержка государством НИОКР и современных технологий в развитых странах составляет 10-15% от ВВП, в России этот показатель, находясь в пределах 6-8% от ВВП, очевидно, оставляет желать лучшего. Доля российских расходов на НИОКР в ВВП до сих пор не превышает 2% (для сравнения: этот показатель в США составляет 32,6%, в Японии – 12,9%). Доля российских расходов на НИОКР в общих расходах правительства составляет 0,51% (в США — 0,99%, в Великобритании -0,73%, в Израиле – 1,06%). Деятельность почти 60% из общего числа (1134) российских университетов регулируется государством, вновь созданные 7 федеральных университетов должны стать ключевыми образовательными центрами в своих регионах, однако в общих национальных расходах на НИОКР доля университетов не превышает 7% (это составляет едва половину от уровня США).
Расходы российских предприятий на НИОКР составляют порядка 1% от ВВП, это, как минимум в три раза меньше уровня стран – лидеров инноваций. Доля исследователей в штате всех предприятий составляет 1,04% (в Финляндии — 3,1%, в Великобритании 1,73%).
Число заявок на патенты составило в России 13778 для нерезидентов (2010) и 28722 – для резидентов (2010). В сравнении с США: 248249 и 241977 соответственно. Заявки на регистрацию товарных знаков в России – 32735, в США – 236826 (2010).
На 2012-2014 гг. запланированный кластерами объем расходов на НИОКР составил 968,8 млрд руб., т.е. в среднем 323 млрд руб. ежегодно. Таким образом, на этом этапе программы кластерного развития предусматривают рост этих расходов на 145% в среднегодо-вом исчислении.
В то же время, требуемая сумма, представленная в заявках кластеров — победителей конкурса 58,5 млрд. руб., что значительно выше лимита в «5 млрд. руб. в течение 5 лет», предлагаемого МЭР.
Но, к сожалению, это – не единственная проблема. Составители программ развития инновационных кластеров указывают, что в числе наиболее сложно преодолимых барьеров, которые в настоящее время тормозят развитие инновационных возможностей малых и средних предприятий создаваемых кластеров является «ведомственный характер рыночных сегментов, их специфичность и статичность» (Зеленоград).
Это, по сути, институциональная проблема, которая и должна решаться соответствующими методами. Но, на данный момент проектировщики, на наш взгляд, ошибочно полагают, компании – лидеры смогут «вытянуть» своих последователей в рамках кластера в свои же рыночные ниши. Предполагается, что предприятие-лидер, производя сложную иерархически структурированную систему (например, информационно-телекоммуникационную, наподобие системы безопасности аэропорта), будет подтягивать своих партнеров: смежников, поставщиков и других «наподобие локомотива». Однако, не следует забывать и о том, что у лидера могут быть альтернативы в лице, например, компаний другого региона или зарубежных.
