Вряд ли кто-либо из исследователей сможет сегодня утверждать, что доказательства, т.е. сведения о существенных обстоятельствах дела, полученные с соблюдением законной процедуры и облеченные в предусмотренную уголовно-процессуальным законом форму показаний, заключений, протоколов и т.д., изначально существуют в окружающей нас действительности и это позволяет следователю (дознавателю, суду) получить их простым завладением, подобно тому, как грибник завладевает дарами природы. В природе, в окружающем мире объективно существуют не доказательства, а следы, оставленные событием и несущие информацию о нем, которой еще предстоит преобразоваться в доказательства, приобрести надлежащую процессуальную форму. Образы события, сохранившиеся в памяти людей, повреждения хранилища, причиненные взломщиком и т.п., т.е. следы события, так и останутся следами и не превратятся в доказательства до тех пор, пока следователь (дознаватель, суд) не воспримет и не преобразует в надлежащую форму информацию, содержащуюся в следах. Такое представление о процессе появления доказательств в уголовном деле соответствует постулатам теории отражения, составляющей основу материалистической гносеологии (от нее, полагаем, нет оснований отказываться), согласно которым человеческое (психическое) отражение внешней природы всегда сопровождается преобразованием отражаемого, приданием ему иной формы. Этот постулат получил подтверждение с развитием теории информации, констатирующей неизбежность преобразования информации в процессе ее передачи (ретрансляции) от одного носителя другому. В свете этих представлений отражательные процессы, приводящие к образованию доказательств, выглядят следующим образцом: событие вначале отражается в окружающем мире, оставляя в нем информационно насыщенные следы, а после этого эти следы отображаются в сознании познающего субъекта — следователя (дознавателя, судьи), рождая чувственные, наполненные смыслом образы, которые затем преобразуются в описание, позволяющее сохранить полученную информацию для последующего использования ее в целях доказывания. Этот многоэтапный процесс охватывает собой образование доказательств всех видов: показаний, заключений, протоколов, а также вещественных доказательств и иных документов. Так, явления действительности, воспринимавшиеся будущими свидетелями, потерпевшими, подозреваемыми, обвиняемыми, трансформируются в образы памяти этих лиц, затем (на допросе) — в устные сообщения и, наконец, в протокольную запись) Сложные процессы преобразования информации легко обнаружить, анализируя и процесс формирования заключения эксперта.
На первый взгляд некоторым противоречием сказанному является появление таких видов доказательств, как вещественные доказательства (ст. 81 УПК РФ) и иные документы (ст. 84 УПК), которые создаются объективным ходом события и включаются в материалы дела как бы в своем первозданном виде. Но такое представление не учитывает реального процесса их получения. Так, предмет станет вещественным доказательством лишь при условии, что его относимость будет установлена путем процессуального действия — осмотра с выявлением признаков объекта, несущих информацию о событии, а также его месторасположения, которое само по себе имеет доказательственную ценность, и закрепления этих обстоятельств путем протоколирования и иных средств фиксации. Соответственно, и этот вид доказательства формируется субъектом доказывания путем преобразования «вещной» информации в иную форму. Процесс образования доказательства завершается вынесением постановления о признании предмета вещественным доказательством и приобщении его к делу.
Схожее наблюдается и при приобщении к делу иных документов. Они, на наш взгляд, могут быть признаны доказательством при удостоверении факта их получения (постановление о выемке, запрос, протоколирование) и определения их относимости и допустимости. И здесь имеет место преобразование, придание информации надлежащей формы.
Можно утверждать, что закономерное в любом отражательном процессе, в т.ч. и в доказывании, преобразование отражаемого, т.е. придание доказательственной информации требуемой законом процессуальной формы, представляет собой формирование доказательств. Полагаем, что этот термин правомерно наполняет такой утвердившийся в юридической лексике элемент процесса доказывания, как собирание доказательств, конкретным содержанием. Концепцию формирования доказательств, выдвинутую и обоснованную автором много лет тому назад, разделяют в своих трудах многие современные исследователи: А.Р. Белкин, Е.А. Доля, А.Б. Соловьев, В.А. Семенцов, А.В. Победкин, А.В. Гриненко, А.Н. Халиков и другие ученые, изучающие познавательную деятельность органов расследования.
Однако эта концепция встретила и некоторых противников.
В образной форме пытается ее опровергнуть В.Н. Зажицкий, утверждая, что в структуре доказательства сведения являются отражением следов преступления, которые закреплены в предусмотренном законом порядке. «Следовательно, — пишет он, — сведения носят объективный характер и поэтому никто, уподобившись папе Карло, который из полена выстрогал Буратино, не сможет сформировать (сделать, создать) такие сведения». «Подменять собирание доказательств их формированием, как это предлагают отдельные авторы, представляется непродуктивным». Автор считает критикуемые им положения научными фантазиями, противоречащими принципу Оккама «не умножай сущностей сверх необходимого».
Вывод: оценивая эти возражения, нельзя не отметить, что они неправомерно упрощают процесс образования доказательств. Правильно упоминая об отражении следов, автор оставляет без внимания отмеченный выше основной постулат теории отражения: оно всегда есть преобразование отражаемого, придание ему иной формы. Кроме того, следы преступления неправомерно отождествляются им с доказательствами, которые, как об этом сказано ранее, изначально в природе не существуют и существовать не могут. Сведения, заключенные в следах события, действительно объективны, и следователь действительно их не создает, поскольку они создаются ходом события, но он их преобразует, формируя этим доказательство. И, наконец, термин «формировать» означает не только «создавать», но и «придавать определенную форму, законченность». Ввиду этого термин «формирование доказательств» нельзя трактовать расширительно, понимая его так, что следователь (дознаватель, суд) своими действиями создает доказательства от начала до конца, как бы на пустом месте, «из ничего», т.е., иными словами, фабрикует доказательства, чего опасаются некоторые ученые. Опасения эти напрасны: доказательства, формируемые в начальном моменте доказывания, имеют объективную основу — следы, оставленные событием, субъективный же элемент получения доказательств ограничен тем, что субъект доказывания извлекает информацию способами, предусмотренными законом, и придает ей надлежащую процессуальную форму, опять же применяя приемы, также предусмотренные законом. Поэтому, вопреки мнению В.Н. Зажицкого, введение этого термина для обозначения процедуры получения доказательств вполне продуктивно, ибо раскрывает сложный путь появления доказательств в уголовном деле и факторы, влияющие на его допустимость.
